Формула Бога. Возвращение - стр. 11
– Марья Степановна, миленькая, а мне нельзя туда?! Я вот и бахилы одел и маску мне дали, – взмолился он, вытаскивая марлевую маску из кармана. – Я ненадолго, только погляжу и выйду.
– Ты погоди, соколик, насмотришься еще на все и на всех, – поджимая губы, тусклым голосом проговорила она непонятные для Захара слова.
– Так что, Мария Степановна, пройти то мне можно? – явно не «врубаясь» в ситуацию, канючил он.
– Говорю же тебе, сущеглупому, погоди, а ты опять свое талдычишь?! – уже начинала злиться теща. – Не в себе она! Понимаешь?! Не в себе!
– То есть как это не в себе?! – разинул рот от изумления Захар. – С ума, что ли сошла?!
– Да она и не была в нем николи! – парировала она его недоуменные вопросы.
– Как это?! Я не понимаю! Что произошло то, вы мне можете объяснить толком?! – все еще недоумевал он, в принципе, уже начиная догадываться, куда дует ветер.
– А так вот! – уже почти взорвалась теща. – Не хочет она никого видеть! И ее и тебя, в первую очередь! Еле вон уговорили ее вместях с акушеркой, чтоб хоть приложила к груди и дала первое кормление.
– Как же так!? – совсем уже поник головой Круглов.
– Врач сказала, что такое часто бывает у первородящих. Вроде как страх у ней самой перед ребеночком так проявляется, – пояснила со вздохом Мария Степановна, но по ее интонациям Захар понял, что она и сама не очень-то верит в эту версию. Эту догадку Круглова, она сама же и подтвердила через мгновенье:
– А только не верю я во все это! Чтобы мать да убоялась собственного дитя?! Николи такого не было. Скаженная она у тебя, как есть скаженная! Хосподи! – приложила она щепоть ко лбу и размашисто наложила на себя крест. – Воззри и внемли! За что насылаешь на мя кары свои?! За какие прегрешения?!
– А я вот тут собрал кое-чего, – пропуская мимо ушей тещины взывания к Богу, тихо проговорил Захар. – Что теперь с этим делать?! Опять же, цветы… лилии… ее любимые.
– Давай сюда! – прервала она его душевные возлияния, не переставая креститься и шептать что-то укоризненно-неразборчивое. – Продукты возьму. А цветы?… Даже и не знаю, что с ними делать. Ну да ладно, возьму и их, чай мать-то родную не измордует ими.
– Выписывать-то когда обещали? – спросил он, наблюдая, как теща роется в сумке, бурча себе что-то под нос.
– Девонька крепенькая получилась, здоровенькая, – не поднимая головы от сумки, проскрипела Мария Степановна, – Ксюха твоя, тоже кобыла здоровая, прости Господи, врач сказала, что завтра еще понаблюдают, а уж послезавтра и выписывать можно.
Наконец оторвавшись от сумки, теща с укоризной спросила: