Фол последней надежды - стр. 19
Я жмурюсь и содрогаюсь от неуместного смеха. Ты влюбишься, Громов. Ты точно влюбишься!
10. Глава 10
Следующие три дня Ваня в школе не появляется, и я как-то вся сникаю. Придирчиво выбирать одежду и старательно краситься становится будто бы незачем. Мне ведь всегда хочется быть самой красивой именно для него. Пусть и в рамках своего стиля. Вечерних платьев не ношу, виновна.
Писать ему я больше не решаюсь, потому что предыдущая наша переписка закончилась тем, что он не ответил на мой вопрос. Может, не захотел, может, пожалел, что поделился со мной, а может быть, просто отвлекся и забыл. Так что моя радость от его внезапной откровенности быстро выветривается. Я часто открываю наш диалог в мессенджере, перечитываю то, что он мне написал, но вот этот висящий безответный знак вопроса заставляет все внутри неприятно сжиматься.
В соц сети Громов тоже ничего не выкладывает. Я проверяла и с аккаунта Бо, который входит в группу «лучшие друзья» и автоматически видит чуть больше контента, чем я. Не друг, не лучший, да и просто никто.
- Геля, ты чего такая хмурая?
- А? – я поднимаю голову от тарелки с омлетом и смотрю на папу, который остановился на пороге кухни.
- Настроение, говорю, плохое, дочь?
Он щурится на утреннее солнце за окном и, рассеянно почесывая плечо, идет к холодильнику. Обычно папа выходит на работу очень рано, но по пятницам может позволить себе спать подольше.
Я улыбаюсь, задирая подбородок повыше, это мой личный прием. Всегда помогает мне переключиться и стать той самой веселой Гелей, которую все любят.
Говорю:
- Просто задумалась. Как ты?
- Лучше лучших, - выдает он свою стандартную присказку и достает из холодильника яйца и сыр.
- Хочешь, приготовлю тебе завтрак?
- Да нет, Гель, собирайся в школу лучше, у меня предостаточно времени.
Я снова склоняюсь к тарелке и подцепляю вилкой кусочек помидора. Позволяю улыбке плавно сползти куда-то под стол. Конечно, глупо так себя вести. Нужно как-то взбодриться.
- Пап, я сегодня съезжу к Стефане, - говорю внезапно даже для самой себя.
Папа оборачивается и чуть морщит нос. Я это движение знаю, я сама так делаю. Но он быстро справляется с собой:
- Хорошо. Только скажи ей, чтоб вина тебе не наливала!
На этот раз смеюсь вполне искренне:
- Ты же знаешь, она найдет, как обойти твои запреты. Разберемся. Не переживай.
- Я и не переживаю, - он разбивает яйца в сковородку и выразительно хмыкает, - ты же к бабушке едешь, не в притон.
- В бабушкин притон.
- Геля, не дразни меня.
Я снова смеюсь. Папа не сильно любит Стефаню. Точнее, не так. Он как будто ее не понимает и боится ее эпатажной индивидуальности. И будто бы вечно чувствует перед ней свою вину, поэтому избегает общения. По папиной линии у нас никого уже не осталось, а по маминой только бабушка Стефания. Только не говорите ей, что иногда я зову ее бабушкой, она страшно оскорбится!