Флотская богиня - стр. 31
12
Это была одна из тех изумительных июльских ночей – лунных, теплых, напоенных ароматами степи, – когда, как представлялось семнадцатилетней Евдокии, нельзя, невозможно, просто грешно предаваться сну. К тому же она чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы не оставаться в доме в ночь прощания своих родителей.
Отец утром должен был отбыть в штаб дивизии, расположенный в двадцати километрах восточнее их городка. Он не очень-то верил, что обстоятельства позволят ему вернуться в Степногорск, как, впрочем, и в то, что под стенами городка, где-нибудь на берегах Ингула, немцев сумеют остановить. Прощально наставляя Евдокимку по поводу того, как вести себя дальше, отец время от времени отводил взгляд и, наконец, пытаясь пригасить нахлынувшие на него эмоции, произнес:
– Судя по всему, это последний вечер, который мы проводим вместе, втроем, нашей семьей, в отцовском доме.
Он был удивлен, когда в ответ дочь взволнованным, но в то же время твердым голосом произнесла:
– Ничего, после войны мы обязательно соберемся здесь, – а услышав, как мать всхлипывает в соседней комнате, Евдокимка вполголоса надоумила его: – Ты не со мной, ты с ней прощайся. Со мной ничего не случится. К тому же, как видишь, я не плачу.
– Не хватало, чтобы и ты еще плакала, – похлопал ее по предплечью отец. – Ты ведь у нас настоящий боец, Евдокимка.
Имя «Евдокимка» стало тем своеобразным изобретением размечтавшегося о сыне ветфельдшера, с которым и мать тоже вынуждена была смириться. Вроде бы и не мальчишеское, но и не девичье. Тем более что и назвали-то ее в честь прадеда по отцовской линии, Евдокима, первым признавшего «сужденность» Серафимы в качестве будущей невесты своего внука. Прадед приютил беглую – из села за двадцать километров – девчушку в своем доме и благословил молодых на брак.
Правда, в течение какого-то времени, имя «Евдокимка» предназначалось исключительно для семейного, так сказать, употребления. Однако кто-то из девчонок, набивавшихся ей в подружки, растрезвонил это подпольное имя, и Евдокия, готовая наброситься с кулаками на каждого, кто осмелится назвать ее «Дуняшей» или «Дунькой», охотно приняла имя «Евдокимка» уже и в качестве уличного.
– Как настоящий боец – да, – уверенно подтвердила теперь девушка, понимая, какой именно смысл отец вкладывает в эти слова. – Слышал, что эскадронный старшина говорит? «Казачья выучка!»
Николай даже не догадывался, как, в глазах дочери, шла ему командирская форма и как Евдокимка гордилась, что из обычного сельского ветеринара отец ее неожиданно превратился в боевого командира.