Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - стр. 3

Желавшие примкнуть к большевикам и служить их целям, к сожалению, нашлись и среди офицеров флота. Перешедшие к ним, сразу вовлекались в политические игры, а исполнявшие долг до конца, нарушая при этом далеко идущие коммерческие планы Троцкого, как выведший от германцев Балтийский флот адмирал Щастный, безжалостно уничтожались, как посягнувшие на выгоды временщиков из состава первого советского правительства.

Круг замыкался, и с каждым днем любому морскому офицеру, не желавшему смириться с создавшимся в стране положением вещей, жизнь настойчиво предлагала делать нравственный выбор: отправляться на Юг, в «Русскую Вандею», чтобы там до конца исполнить свой офицерский долг, выступив против Москвы, или в качестве «военного специалиста» примкнуть к большевикам.

Был, конечно, и третий выход, нечто среднее между протестом и бегством из объятого пламенем родного дома – России. Его избрали для себя многие офицеры, осознавшие к концу 1917 года невозможность примирения с окружающей действительностью и «обнаружившие» у себя неодолимую тягу послужить «исторической родине». В новых, «независимых» государствах, быстро образовавшихся на всем пространстве погибшей Российской империи, их ждали адмиральские и генеральские должности, к их мнениям прислушивались наспех сколоченные «правительства», а иных были готовы выдвинуть и в диктаторы.

Этого соблазна не избежали ни кавалергарды Скоропадский и Маннергейм, ни генерал-адъютанты польского происхождения, ни грузинские полковники, ни адмирал Н.И. Черниловский-Сокол, а также сонм штаб-офицеров бывшей императорской армии. Не избежал его и Гаральд Карлович Граф, тепло простившийся с экипажем стоящего в Гельсингфорском порту «Новика» и ставший гражданином независимой Финляндии. К чести его нужно сказать, что попытку участия в антибольшевистской борьбе он все же предпринял, как и многие остзейцы и русские немцы, служившие в заведомо обрекаемой на провал Северо-Западной армии генерала Юденича. После поражения печально знаменитого «Похода на Петроград» Граф вспомнил о прежних семейных связях с великокняжеским семейством и следом за великим князем Кириллом Владимировичем отбыл из мало интересовавшей его Финляндии в милую сердцам обоих Германию.

Лишь только в эмиграции с Гаральдом Графом стали происходить невероятные метаморфозы. Дважды женатый на русских женщинах, убежденный до поры протестант, он решился принять православие. Оставив карьеру военного моряка и сопряженную с этим возможность подняться до командующего национальными финскими ВМФ, он занялся в Германии литературной работой, прилежно и усидчиво собирая данные по боевому составу русского флота в недавно окончившейся мировой войне. Не лишенный дарования, в течение восьми лет Гаральд Граф выпустил две замечательных книжки, прочно вошедших в золотой фонд морской мемуаристики – «На “Новике”» (1922) и «Моряки» (1930). И, наконец главное превращение, произошедшее с ним в эти годы, – искреннее исповедание легитимного монархизма, выразившегося в безоговорочном признании великого князя Кирилла Владимировича главой Российского Императорского Дома в изгнании и долгая, длиной почти в два десятилетия, работа начальником собственной «Его Величества» канцелярии и личным секретарем.