Флеш Рояль. Соната для Бетховена - стр. 17
Динка представила, если бы Макс, целуя ее, прошептал чужое имя, что бы она сделала? Ничего особенного, встала, оделась бы и ушла.
Максим это знает. У него самая настоящая паранойя развилась на почве того, что Дина может от него сбежать, совсем недавно только отпускать стало. И уж точно она не стала бы знакомиться с хозяйкой имени.
– Вы уже подружились, девочки? – Максим положил руку ей на талию, она ухватилась за его руку обеими ладонями.
– Подружились. Мы можем поехать домой, Макс?
Тимур увел Лену, так и не взглянув на Динку, и она всем телом прижалась к Максу. Так хорошо и надежно было отгораживаться его спиной от всего мира!
– Не сейчас, любимая, ты должна кое с кем познакомиться, – Максим увлек ее за собой. Они миновали счастливых молодоженов, вышли из банкетного зала и свернули в неприметный коридор.
Макс толкнул дверь и ввел ее в небольшой кабинет, где в широком кресле сидел и явно их ожидал незнакомый мужчина. Возле кресла стоял небольшой столик с закусками, но все они оставались нетронутыми. Казалось, мужчине с трудом давалось само дыхание.
Немолодой и достаточно болезненный на вид. Лысый череп в пигментных пятнах смотрелся жутковато, но гораздо больше напугали Динку глаза. Запавшие, светлые, даже белесые, они смотрели словно сквозь нее. Точно, как рентген.
Стало совсем не по себе. И голос старческий такой, скрипучий, а ведь он далеко не старик, этот мужчина. Динка сразу догадалась, кто перед ней.
– Ну здравствуй, Диана! Владимировна, я ничего не путаю?
– Здравствуйте, Игорь Константинович, – постаралась улыбнуться, хотя больше всего хотелось бежать, и чем дальше, тем лучше. Но бежать было некуда, да и рука Максима уверенно ее удерживала.
– Оставь нас, Максим Георгиевич! Не бойся, не украду я у тебя твою красавицу, не тот у меня возраст. И здоровье не то, – он закряхтел, и Динка поняла, что Чайковский смеется. – Не смотри так, девочка, я не скончаюсь у тебя на глазах. Это легкие меня подводят, ну же, Максим Георгиевич! – в скрипучем голосе зазвенела сталь, и Динка невольно вздрогнула.
Силы духа Бетховену было не занимать. Максим кинул беспокойный взгляд на Дину и вышел.
– Что, бортанула ты моего товарища? А он как узнал, что ты с Максимом спуталась, чуть на дерьмо не изошел, – Чайковский снова засмеялся, а Динка запоздало сообразила, что он говорит о Шагалове. И лишь плечами пожала. – Не жалеешь?
– Я люблю Максима, Игорь Константинович, – сказала, если это вообще ему интересно.
По мнению Дины, не мешало бы вызвать реанимацию, но тут Бетховен достаточно бодро поднялся и подошел к ней.