Фирман султана - стр. 31
Анка закрыла глаза и откинулась на подушку. Дышала тяжело, прерывисто. Из последних сил сжимала руку сына, боялась хоть на миг выпустить ее.
Отдохнув немного, встрепенулась, и сказала тихо, но внятно:
– Ненко, сынок… родной мой… Я знаю, как тяжело тебе привыкнуть к мысли, что я… твоя мать… Я понимаю тебя… Ты – отломанная ветка, которую ветер унес далеко от дерева. Ты и не помнишь того дерева, на котором рос… А я помню… твой первый крик… Потом лепет… До сих пор вижу твои веселые черные глазенки, густые кудри… Помню каждый твой шаг от первого дня до того самого часа, когда… когда… Потом наступили тяжелые времена… долгие годы поисков… надежд и разочарований… И все это время ты жил в моем сердце рядом со Златкой… маленьким черноволосым мальчиком… с тремя длинными шрамами на руке… Потому так легко и узнала тебя после стольких лет разлуки… Ведь ты – моя плоть… моя кровь…
Она судорожно сжала Сафар-бею пальцы. Широко открытыми глазами долго смотрела на него, словно старалась навсегда запомнить каждую черточку. Потом перевела взгляд на Младена.
– Младен, – прошептала совсем тихо, чуть слышно: каждое слово давалось ей с большим трудом. – Младен, положи свою руку… на руку… нашего Ненко… Вот так… Арсен, Златка… вы тоже…
Арсен и Златка подошли к изголовью, выполнили ее приказание.
– А теперь поклянитесь… поклянитесь… что никто из вас никогда… не поднимет друг на друга… руку… хотя и придется вам быть в разных станах… Умоляю вас!.. Не поднимайте оружия на моего сына!..
– Клянусь! – тихо произнес воевода…
– Клянусь! – глухо отозвался Арсен, и к его негромкому голосу присоединилось легкое, как вздох ветерка, Златкино:
– Клянусь!
Наступила тишина. Немая, тревожная.
– Ненко, а ты?..
– Клянусь! – выдавил из себя Сафар-бей и опустил глаза.
Арсену казалось, что за всю свою жизнь, полную тревог, смертей и невзгод, он никогда не переживал более тяжелых минут… Нестерпимо больно было смотреть ему на этих людей, в семью которых он входил, на их муки и страдания. Его огрубевшее в боях и неволе сердце мучительно щемило, а глаза наполнились слезами.
Младен сдерживал рыдания, клокотавшие глубоко в груди. Все опустили головы. Только Златка не скрывала слез.
– Не плачьте, – прошептала Анка. – Не нужно… Мы же все вместе… единою семьей… Я так счастлива…
Голос ее внезапно оборвался. Рука соскользнула с руки Сафар-бея и упала на белое шерстяное одеяло…
На крик Златки в хижину стали входить гайдуки.
7
Хоронили Анку на другой день в полдень. Вынесли в тисовом гробу на било – наивысший гребень горы, поднимавшийся над Планиной.