Философия женского рода. Разговоры - стр. 5

Обращает на себя внимание, что различенность мужского и женского – это бытийственная различенность, о которой можно теоретизировать и рефелексировать лишь вторым шагом. Первый шаг – это включенность женщины в этот мир особым способом, этот способ включенности она сначала проживает, а потом может рефлексировать о нем, причем второй шаг отнюдь необязателен, он лишь возможен.

А. Криман:

Дуальности есть, и человек, имея некий специфический аппарат, может их исследовать и деконструировать в каком-то смысле. После рождения ребенка, когда я познала, что такое жизнь, жизнь, которую дала я – это такой серьёзный опыт на самом деле. Но этот опыт не делает женщину машиной по производству детей. Это определенное телосложение, которое позволяет познавать и осознавать определенные смыслы. У меня женская конституция, и я могу родить, мужчина может быть машинистом поезда. Я конечно не сравниваю их, но это просто такой опыт, разный опыт, но в первую очередь опыт. И опыт рождения жизни меня привел к тому, что необходимо уравновесить это знание и этот опыт и познать, что такое смерть, хотя бы приблизиться к этому… И тогда я пошла работать в хоспис при церкви. Это был потрясающий опыт, который меня очень обогатил.

Опыт рождения ребенка создает совершенно особую цепочку потребностей и влечет за собой цепочку новых опытов, которые выстраиваются именно на фундаменте опыта рождения. И помощь, самоотдача становится одним из способов бытия женщины. Об этом знают женщины, но на это обращают внимание и мужчины.

А. Гачева:

Мужской принцип состоит в антиномизме, с его напором на мир и бытие, с его индивидуализмом. Но троический принцип симфонизма и любви скорее носит именно женский характер. Не случайно, что Н. Н. Фёдоров в своей трактовке Троицы, говорит о каждом Лице, об Отце, о Сыне, но Кто же такой Святой Дух? Это не Бог-Мать. Он говорит о «дочери человеческой». Уподобляет дочери. Он опирается в этом случае на апостольские постановления первых веков христианства, говорящих об институте диаконис, которые уподоблялись Святому Духу. Понятно, что они были девами. Здесь открывается образ девства и неповреждённости. Рядом и образ Богоматери. С Её образом соединена идея непорочного рождения, когда всё происходит не через природный принцип, а совершенный принцип безболезненного рождения, когда не нарушается целомудрие и девство, но рождается совершенное Существо.

Мне бы хотелось вернуться к антиномизму и дуализму, которые возобладали в европейское средневековье, эпоху романтизма. Земля и материя мыслились чем-то ужасным и тяжёлым. Дух стремился вырваться и воспарить от всего этого. В этом есть лёгкое такое отречение от материи. Это всё есть мужской принцип мышления и мироотношения. Женщина так никогда от материи не отречётся. Светлана Григорьевна Семёнова, моя мама, которая была воплощением женского логоса, как говорил о ней мой отец, у неё в одном из интервью было такое размышление. Во многом, эмпатия женщины и боление за бытие, согласно ей, связано с её родовой функцией вынашивания и рождения, вскармливания. Мужчина есть или нет, но женщина всегда к младенцу привязана. Почему и пацифизм нередко идёт от женщин. Для них немыслимы война и убийство. Ведь женщина вкладывается в каждое дитя, которое потом может стать солдатом. Она понимает, что это такое, человек, и как много в него вложено. Женщина очень близка к материи. Поэтому в мужском взгляде женщина – мещанка, бесконечно озабоченная устроительством дома. А мужчина рвётся куда-то на волю. Но ведь именно в этом устроении дома и лежит принцип устроения бытия. Женщина обустраивает дом так, как бы она обустроила бытие, Землю и Вселенную. Это принцип космизации.