Философия науки и техники. Проблемы начала XXI века - стр. 21

Это представляется более реальным, когда появляется возможность ознакомиться с техническими параметрами новинки: ДНК-компьютеры потребляют в миллиарды раз меньше энергии, чем привычные нам компьютеры, могут одновременно выполнять множество сложнейших операций. Подсчитано, что примерно полкилограмма молекул ДНК могут хранить информации больше, чем память всех вместе взятых созданных до сих пор компьютеров.

Есть и другие попытки «оживить» компьютер. Так, профессор Марвин Мински убежден, что человек несовершенен. Он думает медленно, а живет недолго. Кроме того, и память человеческая слаба. Вот почему человек должен… превратиться в машину. «Для этого, – продолжают мысль коллеги Мински Франк Типлер и Ганс Моравец, – мы должны вживить в наш мозг чипы». Профессор-проектировщик Вилем Флюссль идет еще дальше, утверждая, что человек должен превратить свой мозг в компьютер. И тогда он будет жить вечно. А как же наше тело? И на этот вопрос у Флюсселя есть ответ: «Оно исчезнет за ненадобностью»36. Эти во многом популистские высказывания однако демонстрируют общее деантропоцентричное направление научной мысли. Человек перестает быть центром вселенной для самого человека. Если ранее мы уже говорили о том, что техника является связующим звеном между наукой и природой, то человек занимает позицию между природой и техникой. В настоящий момент происходит медленная адаптация к этому новому взгляду на человека, как часть природы и часть техники.

Человек осознает свою подвластность влияниям глобальных технических решений и систем, которые он создает. «Точно так же, как электричество изменило нашу жизнь, превратив граммофоны в стереофонические проигрыватели, ледники в холодильники, а свечи в лампочки, Internet революционизирует все устройства, которыми мы пользуемся, – от компьютеров до телевизоров, телефонов и автомобилей»37, – утверждает Вэй Йен, президент «Эн-си-ай», фирмы, занимающейся созданием стандартов программного обеспечения для бытовой техники будущего. Осознание ответственности научного сообщества за будущее человечества вновь выводит науку на главенствующие позиции в деле принятия ключевых решений в обществе. И, несмотря на то, что «практика регламентации организационных структур научно-технической деятельности, – как пишет Б. И. Козлов, – была долгое время значительно обособлена от реальной структуры научно-технического знания и строилась на основе традиций, здравого смысла или, в лучшем случае, обобщенных экономических показателей»38, теперь администрирование и регламентация научно-технического прогресса становится важным и популярным делом.