Философия красоты - стр. 66
– Ты в Черемушки ездил?
– Ездил.
– И что?
– Ничего. – Меньше всего на свете Эгинееву хотелось говорить о Черемушках, размене и риэлторах, обещающих провернуть все быстро и недорого. Все равно у него, капитана Эгинеева, никогда не хватит денег на настоящий особняк, такой, как у Аронова. Как и следовало ожидать, Верочка завелась с полуоборота.
– Я тебе говорила! Я просила тебя заняться! Я поверила, что ты справишься! Я…
В такие минуты Эгинеев сестру ненавидел. Откуда только взялись эти визгливые нотки в голосе, это самомнение, эта непоколебимая уверенность в собственной правоте?
– Ты меня не слушаешь!
– Не слушаю, – согласился Кэнчээри. С Верочкой, когда она во гневе, лучше не спорить.
– Ты написал заявление на отпуск?
– Написал.
– И когда уходишь?
– Никогда. – Ну как объяснить Верочке, что его заявление не играет абсолютно никакой роли. Подумаешь, свадьба сестры, нормальные люди отгулами обходятся, а гражданин Эгинеев, видите ли, отпуск требует, да еще настоятельно так требует, напоминая, что уже три года в отпуске не был. Ну значит пойдет. В феврале. А что, хороший месяц, люди в горы ездят или в тропические страны, чай железный занавес рухнул, езжай, куда душе угодно.
Вот такие, как Аронов и ездят. Новый год на Мальдивах, ужин в Париже, завтрак в Лондоне, уик-энд на даче губернатора Калифорнии… У Эгинеева тоже дача имелась. Два часа на электричке, пять километров по лесу, десять фанерных домиков, воды нет, газа нет, света нет. Зато есть свежий воздух и бесконечные грядки с помидорами… Отчего-то Верочка предпочитала высаживать именно помидоры, а Кэнчээри их тихо ненавидел за те редкие свободные дни, которые пропадали на дачных грядках среди хилых зеленых кустиков.
– Только ты, ты один способен поступить так по-свински! Бросить меня один на один со всей подготовкой! – Верочка всхлипнула, но как-то неубедительно, она была слишком рассержена, чтобы правдоподобно изобразить слезы. В любом случае, ее не мешает отвлечь. Чем? Да хотя бы тем же Ароновым. Ну не выходит он из головы! Хоть убей, не выходит! А Верочка сплетни обожает, особенно про звезд, может, чего-нибудь интересного расскажет? А если и не расскажет, то хоть пилить перестанет.
– Что ты знаешь о Аронове?
– Каком Аронове? – переспросила Верочка, аккуратно, кончиком салфетки, вытирая глаза.
– Николасе Аронове. «л’Этуаль», – на всякий случай добавил Эгинеев, если вдруг фамилия Аронова окажется незнакома Верочке.
– Тот самый Аронов? Тебя интересует тот самый Николас Аронов?
– Да, меня интересует тот самый Николас Аронов, – пожалуй, восторженная, приправленная придыханиями и восторженными возгласами речь Верочки раздражала куда больше всхлипываний. Было в ее восхищении что-то ненатуральное, как в бисквитном рулете, который остается свежим на протяжении шести месяцев. Вроде и возможно, вроде и вкусно, но во рту остается прочный привкус химии.