Филиппа - стр. 55
Джон Хепберн торжественно промаршировал к Филиппе, взял ее руку и, поклонившись, поцеловал с изяществом истинного придворного.
– К сожалению, сестрица, я почти не помню тебя, хотя ты очень похожа на нашу маму.
– А ты, Джонни Хепберн, – на ту, что родила тебя. Дженни Логан была такой красивой и доброй женщиной!
– Благодарю за похвалу, хотя мама умерла, когда я был совсем младенцем, – вздохнул Джонни и, подтолкнув братьев вперед, добавил: – Это Александр, а это Джейми. Он ужасный плакса и, если что-то не по нему, может ныть часами.
– Не смей! – завопил Джейми, принимаясь колотить старшего брата маленькими жесткими кулачками. – Возьми свои слова обратно!
– Немедленно поздоровайся с сестрой, шут ты этакий! – велел Джонни.
– Я не считаю тебя шутом, Джейми Хепберн, – вступилась Филиппа. – Только настоящий храбрец мог наброситься на того, кто старше и сильнее.
Малыш с темными отцовскими волосами и янтарными глазами матери смело взглянул на нее.
– Ты хорошенькая, – отметил он.
– Другого приветствия от него не дождешься, – заверил Александр Хепберн. – Я не помню тебя, но счастлив иметь такую красавицу сестру.
Голубые глаза встретились с зеленовато-карими.
– Я Александр Хепберн.
– А разве в присутствии Бэнон и Бесси ты не чувствуешь себя счастливым? – спросила Филиппа с лукавой улыбкой.
– Иногда. А иногда – нет, – без обиняков ответил парнишка, улыбнувшись в ответ.
– Оставляю вас и маму поговорить после разлуки, – кивнула Филиппа. – Братцы, вы можете идти на кухню, где кухарка приготовила для вас кое-что вкусненькое. А мне нужно потолковать с дядюшкой Томасом.
Она подтолкнула братьев к лестнице, ведущей на кухню, и грациозно поплыла к камину, где на стуле с высокой спинкой удобно устроился Томас с кубком вина в унизанных перстнями пальцах. Филиппа устроилась напротив и вопросительно уставилась на него.
– Как ты можешь помочь мне избежать тоски этой прославленной овцеводческой фермы? – поинтересовалась она.
– Ты чересчур нетерпелива, дорогая, – усмехнулся он, поднося кубок к губам. Драгоценные камни переливались, весело подмигивая девушке.
– Дядюшка, мне ужасно скучно! Я торчу здесь уже шесть недель. Август подходит к концу, и мне пора назад.
– Так и будет, солнышко, ибо теперь мне ясно, что Фрайарсгейт не место для тебя. Как странно, особенно если вспомнить твою мать в юности. Тогда она, как ты выражаешься, попала в самый центр вселенной. И чего же она добивалась? Всего-навсего вернуться во Фрайарсгейт, в то время как ты, ее старшая дочь, желаешь одного: поскорее убраться отсюда.
Томас усмехнулся, но тут же, вновь став серьезным, спросил: