Филеб - стр. 5
Протарх. Одну часть твоих слов, Сократ, я, кажется, понимаю, а относительно другой мне следует выслушать еще пояснения.
Сократ. Мои слова, Протарх, ясны на примере букв; поэтому ты и уразумей их на буквах, которым обучался в детстве.
Протарх. Каким образом?
Сократ. Звук, исходящий из наших уст, один, и в то же время он беспределен по числу у всех и у каждого.
Протарх. Так что же?
Сократ. Однако ни то ни другое еще не делает нас мудрыми: ни то, что мы знаем беспредельность звука, ни то, что мы знаем его единство; лишь знание количества звуков и их качества делает каждого из нас грамотным.
Протарх. Совершенно верно.
Сократ. Но то же самое делает человека сведущим в музыке.
Протарх. Каким образом?
Сократ. Согласно этому искусству, звучание в нем также одно.
Протарх. Как же иначе?
Сократ. Однако же мы признаем два звучания – низкое и высокое и третье – среднее. Не правда ли?
Протарх. Да.
Сократ. Но, зная только это, ты не станешь еще сведущим в музыке; не зная же и этого, ты, так сказать, ничего не будешь в ней смыслить.
Протарх. Разумеется, ничего.
Сократ. Но, друг мой, после того как ты узнаешь, сколько бывает интервалов между высокими и низкими тонами, каковы эти интервалы и где их границы, сколько они образуют систем (предшественники наши, открывшие эти системы, завещали нам, своим потомкам, называть их гармониями и прилагать имена ритма и меры к другим подобным состояниям, присущим движениям тела, если измерять их числами; они повелели нам, далее, рассматривать таким же образом всякое вообще единство и множество), – после того как ты узнаешь все это, ты станешь мудрым, а когда постигнешь всякое другое единство, рассматривая его таким же способом, то сделаешься сведущим и относительно него. Напротив, беспредельное множество отдельных вещей и [свойств], содержащихся в них, неизбежно делает также беспредельной и бессмысленной твою мысль, лишает ее числа, вследствие чего ты никогда ни в чем не обращаешь внимания ни на какое число.
Протарх. Мне кажется, Филеб, что Сократ выразил только что сказанное как нельзя лучше.
Филеб. Мне тоже кажется; но как все это относится к нам и к чему клонится эта речь?
Сократ. А ведь справедливо, Протарх, задает нам Филеб этот вопрос!
Протарх. Совершенно справедливо; ответь же ему.
Сократ. Я так и сделаю, еще немного остановившись на только что затронутом. Мы сказали, что воспринявший что-либо единое тотчас же после этого должен обращать свой взор не на природу беспредельного, но на какое-либо число; так точно и наоборот: кто бывает вынужден прежде обращаться к беспредельному, тот немедленно вслед за этим должен смотреть не на единое, но опять-таки на какие-либо числа, каждое из которых заключает в себе некое множество, дабы в заключение от всего этого прийти к единому. Снова в пояснение к сказанному возьмем буквы.