Фиктивная жена адвоката - стр. 30

Кир всегда был трудным ребенком. Наверное, потому что, несмотря на выстраданную беременность матери, нежеланным. Просто так вышло. Она узнала поздно, когда уже аборт делать было нельзя, хотя отец и настаивал. Нам с Мишей было уже пять и восемь. Новых детей родители не планировали. У мамы карьера летела вверх, у отца в принципе на семью не оставалось времени. Мы к тому моменту были уже относительно взрослыми, относились ко всему с пониманием. Мне хватало любви брата, а вот с Киром все вышло сложнее.

После рождения мама сразу спихнула его на няню, вернувшись к карьере и пытаясь снова выбраться на вершину, которую за полгода сохранений в больнице успела променять если не на дно, но на уровень где-то ближе к нему. Кир рос с няней и отчасти с нами. Отчасти, потому что и у меня, и у брата были свои заботы. Школа, дополнительные занятия, секции… Пять и восемь лет — слишком большая разница в детском возрасте. Мы не ладили. В семнадцать я терпеть не мог сопляка-брата, который умудрялся одним присутствием выбесить всех вокруг.

— Может, мне это и нужно, — глухо говорит Кирилл. — Избавить вас от своего присутствия раз и навсегда.

Синдром недолюбленного ребенка, приправленный жгучей ненавистью со стороны отца — человека, который вроде как должен был поддержать сына. Лет до трех отец к Кириллу относился неплохо, даже время уделял, а потом все резко изменилось. Мы думали, что это временно, что у отца были проблемы на работе, но Кирилл отца практически не видел, а когда видел, слышал лишь презрение в его голосе.

Я многое не понимал. Понял лишь со временем. И почему родители развелись, и почему брат на нас не похож вовсе. Мы жгучие брюнеты с карими глазами, крепко сложены. Кирилл был хлипким, светлым и голубоглазым. Не в отца и не в мать. Мы не понимали. Точнее, я… Миша знал и лет в тринадцать мне сказал, что Кирилл только мамин. Примерно тогда родители развелись, и Кир перешел на фамилию матери.

В восемь лет он подвергся насмешкам со стороны одноклассников и всех, с кем мы дружили. Я иногда тоже отличался. Миша меня одергивал, отвешивал подзатыльники. Мы сдружились с Киром, когда мне было двадцать три. На его восемнадцатилетие напились всей большой дружной компанией, но вместо веселья Кирилл устроил побоище и втянул меня. В камере, куда нас упекли на ночь, утирал слезы и заставил меня почувствовать себя уродом, потому что не поддержал.

У Миши в то время был свой период, он женился, строил бизнес, ему было не до Кира, а я вот виделся с младшим часто и даже не думал, как ему херово. Эгоист.