Фигурные скобки - стр. 28

– Есть такое слово, вложенность?

– Вложенность, – повторяет Капитонов. – Фигурные скобки отвечают третьему уровню.

– А четвертому что отвечает? А пятому? А шестому?

– Можно и дальше нагромождать фигурные скобки, но обычно до этого дело не доходит.

– Почему не доходит?

– Потому не доходит. Потому что мы любим компактность. Лапидарность.

– Не уверена, – говорит Марина.

– В чем? – не понимает Капитонов.

– В общем, они защищают. Я так и думала, как ты сказал.

– Что я сказал? Кого защищают?

– И потом, ты очень хорошо это сказал: вложенность.

– Мариночка, мы о чем?

– Можешь подождать пару минут? Я сейчас кое-что тебе принесу.

Марина уходит за дверь. Капитонов из крошек слагает квадратик. Похоже, она стремянку взяла и лезет на антресоли.

23:29

– Это Костины записи, Женя. Это то, что он писал незадолго до гибели. Их никто не видел, кроме меня, никто не читал. Только я. Никто не догадывается об их существовании. Даже мой муж. Не знаю, должна ли была я показать это следователю, наверное, правильно сделала, что не показала, следствию это не помогло бы, еще вопрос, куда бы они стали копать.

Зеленая тетрадь, обернутая в прозрачный полиэтилен, все еще остается в ее руках.

– От меня он это скрывал, – продолжает Марина, – хотя я видела, что он пишет, но мне и в голову не могло прийти, что. Я думала, это все по работе. Мне только непонятно было, почему он пишет от руки, мы уже давно никто рукой не царапаем, ты же не пишешь рукой? И он обычно сидел за компьютером. А тут вдруг стал – так.

Марина ждет, что он что-нибудь скажет, но поскольку Капитонов молчит, она добавляет:

– Это очень специфический текст.

– Что-нибудь связанное с математикой? – спрашивает Капитонов.

– Да, там есть, есть о вашем Бюсте, но не так много, есть о том, чем вы там занимались… про продукты питания, например, про эти ваши… пельмени…

– Про какие пельмени?

– Рыбные, ты не помнишь уже. Вы чем-то там занимались, какими-то вычислениями, распределениями, тебе лучше знать. Я же ничего не смыслю в этой вашей математической статистике… Ну, там про… факторные контрасты и все такое… Знаешь, это очень непростой текст, но я знаю его почти наизусть.

– Там, значит, выкладки?

– Как ты сказал?

– Там формулы?

– Зачем формулы? Никаких формул нет. Только слова. О жизни. Но как-то очень не по-человечески. Или, может, по-человечески, но как-то на Мухина не похоже. Он ведь другой был, абсолютно другой. Ласковый, приветливый, остроумный. Он ведь не был уродом, правда? Я не про внешность.

Капитонов находит правильным промолчать.

– Он же никому не завидовал. Он же тебе не завидовал?