Фиалковое зелье - стр. 3
В конце концов граф Чернышёв, как умный человек, нашел выход из сложившегося положения и даже ухитрился обернуть к своей пользе многочисленные недостатки своих будущих сотрудников. Тем, кого он все-таки принял в Особую службу, он давал понять, что недремлющее отечество дает им шанс искупить свою вину, мнимую или истинную. Ведь, не будь Особой службы, они угодили бы в крепость, а не то с треском были бы разжалованы и вовек опозорены. Кроме того, граф не стеснялся намекать, что если его подопечные окажутся не на высоте, им до конца своих дней придется обживать шлиссельбургские или иные казематы, а не то сменить место жительства на места, чрезвычайно отдаленные от обеих столиц.
По мысли находчивого графа, человек, оказавшись под угрозой заточения либо ссылки, неминуемо должен был проявить – и проявлял – чудеса находчивости, лишь бы только выполнить данное ему поручение. Однако, как уже известно читателю, не все офицеры Особой службы оказывались настолько расторопными, и поэтому Гиацинтов с Балабухой, по несчастливому стечению обстоятельств провалившие все свои миссии, имели все причины опасаться для себя самого худшего.
Почти смирившись с неизбежным, они сидели и, вздыхая, толковали о преимуществах различных крепостей и их влиянии на моральный дух узников. Вскользь были также упомянуты Сибирь, отправка на Кавказ рядовым и лишение дворянского состояния. Впрочем, Балабуха склонялся к тому, что жить можно везде, и даже в Сибири, где тоже имеются люди, и ничего, существуют же как-то. Владимир не соглашался с ним, утверждая, что жить и просто существовать – вещи разные и вообще жизнь без свободы в принципе не имеет смысла. После чего они стали перечислять известных им товарищей по Особой службе, большинство из которых оказались весьма удачливы на новом поприще, и незаметно погрузились в воспоминания о прошлом и о том, каким образом сами Гиацинтов и Балабуха попали сюда. Именно в обстоятельствах зачисления с наибольшей полнотой нашли свое выражение характеры наших героев.
Красивый, изящный, с тонкими чертами лица, Владимир Гиацинтов по натуре был неисправимым мечтателем, романтиком, смотревшим на мир широко распахнутыми глазами. Циничный мир, многое перевидавший на своем веку, смотрел на Гиацинтова как на восторженного простачка и даже хуже – дурачка, которого грех не обмануть. Поручик Ростислав Никандрович Телепухин оказался вполне достойным представителем этого мира. Сначала он пил за счет Гиацинтова, громогласно величал его своим другом и снисходительно похлопывал по плечу. Вероятно, молодой идеалист сильно удивился бы, узнав, как за спиной «лучший друг» Телепухин передразнивает речь Владимира, его манеры и поведение на потеху товарищам по казарме. Но Гиацинтов ничего не замечал и ничего не заподозрил даже тогда, когда однажды ночью друг ввалился к нему с подозрительно блестевшими глазами и стал плести какую-то наскоро сочиненную историю о невесте, на которой он, Телепухин, мечтает жениться. Только вот беда, умильно продолжал поручик, косясь на приятеля, ее родители – жмоты, каких свет не видел, и требуют предъявить доказательства того, что будущий зять не бедствует и, если понадобится, сумеет прокормить и ее, и себя.