Фиалки на десерт (сборник) - стр. 8
Оставшись одна, Таня села на низенькую табуреточку и снова заплакала. Так она и просидела в коридоре до самого прихода мамы с работы.
– Ушел? – усмехнулась мама и, кажется, не очень удивилась. – Что ж, этого и следовало ожидать.
Таня обрадовалась, что мама, похоже, не очень расстроилась. Может быть, все не так страшно? Ну, поживет папа у бабушки, да и вернется? Все ведь ругаются! Светка говорила, что ее родители вообще «орут до посинения»!
Спустя час Таня осторожно заглянула в мамину комнату – было странно, что она так долго оттуда не выходит. А как же ужин?
Обычно мама отдыхала минут пять, не больше. Скинет костюм или платье, снимет сережки и часики – и сразу на кухню, готовить ужин.
Мама лежала без света, в совсем темной комнате, одетая, поверх одеяла. Окно было раскрыто настежь, хотя на дворе стоял поздний сентябрь и было прохладно. И еще тоненько поскрипывали дверцы распахнутого шкафа – папа его не закрыл.
Перепуганная, Таня бросилась к маме и закричала:
– Мамочка, ты живая? Ты не мертвая, мамочка? Эй, просыпайся! Ну, пожалуйста, мама! Проснись!
У мамы были холодные руки. Холодные и чужие, не мамины.
Мама медленно открыла глаза и громко сглотнула.
– Господи, Таня! Ну что ты устроила? Конечно, живая! Просто устала и хочется спать.
Мама, конечно, врала – это Таня отлично понимала. Видела и мамины заплаканные глаза, и дрожащие руки. И в тот же вечер прибавились еще две разбитые тарелки – у мамы все валилось из рук.
– Ты… обиделась на него? – осторожно спросила Таня.
Почему-то слово «папа» тогда не произнеслось.
Мама хмыкнула и гордо вскинула голову:
– Вот еще! Чести много! Проживем как-нибудь, а, Танюх? – И, всхлипнув, отвернулась к плите.
К бабушке Оле Таня обычно ездила два раза в месяц. Уезжала в субботу, с ночевкой. Любила бабушкину высокую кровать с деревянной спинкой, большие и пышные подушки с кружевными, чуть пожелтевшими, наволочками (бабушкино наследство).
«Эх, – говорила бабушка, – жаль, Таточка, не доживет эдакая красота до тебя! Истреплется вся! А такого белья уже и не делают! А вот перина, Татуля, твоя!» – и бабушка хвасталась легкой, воздушной периной на утином пуху.
Теперь Таня задумалась – и соскучилась она по бабушке, и поехать хочется. Но вдвоем с бабушкой они уже никогда не будут. А у них были свои секреты. Таня обожала, когда перед сном бабушка Оля рассказывала ей про свое детство, про свою жизнь. Про маленький городок на юге России, где прошло ее детство. Про каменный дом в два этажа: на первом – магазин головных уборов, собственность бабушкиных родителей. Шляпы и шляпки, цилиндры и боливары, боярки и кепки, канотье и капоры, клоши и котелки, токи и федоры, хомбурги и шапокляки – все это продавалось в этом чудесном магазине. И торговля, по словам бабушки Оли, шла замечательно. Жили в достатке – отдыхали на водах, имели свою пролетку, прислугу и бонну. «А потом все закончилось», – вздыхала бабушка Оля.