Фейрум - стр. 40
Липа покачала головой. Акулья улыбка Лагарда стала скептической.
– Он пытается составить схему миров. Рисует свои «зерна» одно за другим, надеясь дойти до конца. До первоисточника, с которого все началось. Но лично я считаю теорию глупой. Первого мира может не существовать. Как не станет этого… кто знает, через сколько. Десяток лет? При лучшем раскладе.
– Значит, процесс не замедлить?
– Способы есть. Я много экспериментировал. Фейрит, прежде всего, – материя, состоящая из молекул, пусть и иного происхождения. Вступая в химические реакции, он либо ускоряет процесс деления, либо замедляет его. Проблема в другом. Проникнув в следующий по счету мир, заразив почву и воду, он не отступит. Если сдержать его искусственно в одном месте, он прорвется поблизости – рано или поздно.
Липа не моргая смотрела в пустую тарелку. Вафли встали в желудке неприятным комом. Она сглотнула, отгоняя тошноту.
– Так что мне делать? Я не могу вернуться домой без Игнаса и не могу вернуться с ним, потому что это безнадежно. Наш остров умрет первым, а за ним – все остальное.
– Не сразу. Как видишь, мы еще держимся. – Он пожал плечами, убирая посуду со стола. – Может, ты даже успеешь прожить жизнь и состариться к тому времени.
– Но кто-то не успеет.
– Кто-то всегда не успевает. Это закон.
В его голосе не было жестокости – только признание факта. Отстраненная профессиональность.
Липа вдруг вспомнила, что говорил ей Игнас. Насчет матери.
– Можно кое-что спросить?
– Слишком много вопросов, chérie.
– Это «да» или «нет»?
– Это зависит от вопроса. Раз я играю сегодня роль няньки, почему бы не развлечься?
Она намеренно пропустила последние слова мимо ушей.
– Дело в том, что… моя мама больна. Редким генетическим заболеванием нервной системы.
– Так… – В светлых, почти бесцветных глазах зажегся огонек интереса. – А конкретнее?
– Синдром Хантингтона.
– И как давно?
– Три года. В последнее время приступы участились, и ее забрали под постоянное наблюдение. Она перестала узнавать родных, забывает саму себя, и я не знаю, что делать.
– Скверно. Ничем не могу помочь отсюда. Не видя заключения, анализов, томограммы элементарно. Твоих слов мало, chérie.
– Вы бесполезны.
– Что, прости? – Он сделал вид, что ослышался.
– От вас никакого толку. Хотели быть честными – получайте честный ответ. Не знаю, какая дружба связывает вас с Игнасом, но мне вы тоже не нравитесь. И я не понимаю, что здесь делаю. Моей мамы скоро не станет. Моего мира скоро не станет, – чеканила она слова, пропуская мимо их смысл, – а я жую дурацкие вафли с каким-то ужасным сиропом.