Фея-Крестная желает замуж - стр. 17

— Не переживай, — улыбаюсь ей и указываю на место рядом с собой. — Лучше иди сюда. Давай поговорим.

Она охотно оставляет щётку и тряпку, (видимо, хоть и старательная, а работу эту не очень любит) и послушно опускается на тахту возле меня.

— Айсель, — говорю и протягиваю руку.

— Ляна, — отвечает она и пожимает мою.

— Вот и будем знакомы. Мне кажется, ты очень славная.

— А вы — совсем не похожи на фею. Вернее, нет, вы красивая и крылышки у вас чудесные, так и искрятся. Но вы другая, вроде моей бабушки. А та была очень мудрой белкой.

«Мудрая белка» — так меня ещё никто не называл!

— Та фея, которую ты встречала, — а ты ведь уже встречала фей? — Ляна кивает: — какой она была?

— Крохотной, вот такой, — Ляна показывает размер на пальцах. — Не то, что вы. Вы — крупная фея.

К сожалению, я уже успеваю наколдовать себе лимонад и сейчас давлюсь им, кашляю и неприлично разбрызгиваю ароматную жидкость.

Ведь я — не крупнее самой Ляны, а она — хрупка и миниатюрна.

— Нет-нет, — поспешно исправляется моя собеседница, — вы очень изящная, — бурчит себе под нос: — Кажется, так это называется? — И опять ко мне: — Просто та фея была совсем крохой, а вы — как человек. Вот!

Улыбаюсь:

— Ты, наверное, встретилась с лунной или цветочной феей. Они обычно маленькие. Рождаются из бутонов. Но вредные.

— Точно, именно так! — охотно соглашается она. — Та была самая-самая вреднючая! Это она сделала меня странной!

— Наколдовала тебе хвостик и ушки?

— Что вы! — Ляна с каким-то даже суеверным страхом хватается за свои милые ушки. — Ушки и хвостик у меня были всегда. Она наколдовала мне ноги! Ну... и всё остальное, — косится на свою весьма соблазнительную грудь.

— Ты чудо, Ляна! — ставлю стакан с лимонадом на туалетный столик и треплю её по волосам.

Она млеет, а потом вздыхает:

— Хрясь тоже так говорит.

— Хрясь — тролль?

— Угу! Громадный! — но руки, почему-то, разводит в стороны, будто старается объять необъятное.

— Он выслеживал тебя, там, возле академии. Притворялся камнем.

Ляна опускает голову и вздыхает ещё тоскливее:

— Он может, — вскидываясь, с энтузиазмом и горящими глазами: — Хрясь очень хороший и меня любит. Но совсем невыносимый. Нет, я конечно пыталась. Каждый день, с утра выносить ему мозг, но ничего. Только закаменеет весь, и хоть что с ним делай. Эх! А я ведь тоже его люблю! Но пришлось уйти. Даже убежать!

Как там говорил Хмурус: это обещает быть интересным? И впрямь — белочка и тролль.

— Тебе надо пересмотреть свои взгляды и вернуться, — похлопываю её по руке. — Если бы меня кто-то так преданно ждал, я бы точно вернулась к нему.