Фея Хлебных Крошек - стр. 36
Итак, принцессы без устали пели, плясали, пленяли меня множеством соблазнительных чар и уже почти покорили мое сердце, как вдруг я проснулся от пения моих товарищей-каботажников, горланивших под окном тот же самый припев:
Это я, это я, это я,
Это я – мандрагора,
Дочь зари, для тебя я спою очень скоро;
Я невеста твоя!
Я понял, что они уже собрались в дорогу и, соскучившись дожидаться в порту, решили прервать мой сон и увести меня с собой.
– Увы, дорогие мои друзья, – сказал я им, открыв окошко, – у меня больше нет денег, которыми я думал распорядиться; Господь мне их дал, Господь и взял назад; теперь я могу только пожелать вам доброго пути, и если пожелания мои сбудутся, вы станете счастливее, чем когда бы то ни было суждено стать мне самому. Итак, возлюбленные мои товарищи, ступайте в путь без меня и вспоминайте иногда вашего бедного брата Мишеля, а уж он-то будет помнить о вас всегда.
На несколько минут все мои товарищи погрузились в глубокое и печальное молчание; но внезапно самый хитрый и дерзкий из них выступил вперед и крикнул мне голосом ехидным и желчным:
– Горе тебе, Мишель, ибо ты упускаешь прекраснейшую возможность, какая когда-либо открывалась перед ремесленником из Гранвиля, и все из-за твоей любовной дури! Знаете ли вы, друзья, – спросил он у всей компании, – что этот фантазер, которого все мы держали за человека умного и здравомыслящего, втюрился в одну женщину до такой степени, что отдал ей все деньги, которые оставил ему дядюшка Андре, а она, совсем лишившись ума, тратит их на ароматную помаду, венецианские лайковые перчатки, оборки и прочие пустяки? Но вы удивитесь еще сильнее, когда узнаете, что эта хитрая сумасбродка, которую он тайно содержит на остатки своего состояния и которая лишает нас общества нашего несчастного друга, это… Фея Хлебных Крошек!
Речь эта была встречена дружным смехом, показавшимся мне ужасно унизительным, и я упал на свою постель, говоря сам себе: «А почему бы и нет?» Ибо есть в уме человека нечто, дающее ему силы для борьбы с мнением большинства и заставляющее отстаивать собственную точку зрения тем упорнее, чем дальше отстоит от нее точка зрения толпы.
– А почему бы и нет, если мне это по душе? – повторил я вслух, каботажники же удалились, распевая «Мандрагору», под которую я снова заснул. А так как сны, поразившие воображение, возобновляются быстрее других, особенно по утрам, то не успел я закрыть глаза, как вновь начал вытаскивать из песка у подножия горы Сен-Мишель принцесс, прекрасных как ангелы.
Самое же удивительное, и я не могу об этом умолчать, заключалось в том, что, хотя у них не было ни морщин, ни длинных зубов, каждая из них чем-то напоминала мне Фею Хлебных Крошек.