Фея чистоты. Любовь на седьмом этаже - стр. 2

Хлопнула дверь. Ушли?..

Тишина.

Одним глазом я выглянула в щель между створок шкафа: никого не видно — кровать, которую я так тщательно перестилала, в полнейшем беспорядке, на полу рубашка, галстук… Но самого хозяина номера не наблюдалось. Наверняка он спустился в бар или в бассейн, или пошёл обедать в ресторан. Кто его знает, чем эти «крутые» обычно занимаются.

Выждав ещё немного, я набралась храбрости, перекрестилась на всякий случай и отрыла дверцу. Пусто. Я сделала шаг, осторожно покинула своё укрытие, на цыпочках прокралась через спальню. Ещё немножко — путь к свободе уже маячил совсем близко. По коридору, мимо двери в ванную я подобралась к выходу из номера. Нажала ручку…

Щёлк!

Сердце бухнулось в пятки. Номер оказался закрыт на внутренний замок — это он звонко лягнул, издевательски приоткрыв дверь на десять сантиметров, просочиться через которые даже при моей мелкокалиберной комплекции у меня бы не вышло. И всё бы ничего — щеколду я могла открыть сама, но проблема в том, что это значило…

— Стоять! — рявкнуло за спиной.

Я как последняя идиотка подняла руки вверх и замерла.

— А ну, повернись.

Я не двигалась. Не потому что не хотела, а потому что не могла. Я всегда превращаюсь в дохлого суриката, когда сталкиваюсь с чем-то страшным, или когда на меня орут. А сейчас у «суриката» был двойной удар.

— Повернись, я сказал!

Не дожидаясь моих действий, мужчина дёрнул за плечо, отчего меня как неваляшку мотнуло в сторону и вокруг своей оси. Теперь я стояла перед ним, не моргая и, что ещё хуже, совершенно не понимая, как себя вести.

При ближайшем рассмотрении Роман Елизаров оказался бесстыдно хорош собой: внимательный, надменный взгляд карих глаз, глядящих прямо в душу, угольные волосы, безупречное атлетическое тело с массивными плечами, руками и прессом, ниже которого я смотреть побоялась, потому что мужчина так и не успел одеться. Я бы, может, ещё немного его поразглядывала даже там, куда смотреть неприлично, однако мои мысли сейчас занимали не столько его внешние достоинства, сколько достоинства моральные. Я прекрасно помнила, насколько «вежливо» он проводил свою барышню, а уж, как расквитается со мной, и представлять не хотела.

— Ты кто? — почти спокойно задал он вопрос.

Я молчала.

— Да опусти ты руки! — сердито рыкнул он, продолжая изучать мою рабочую униформу так, как будто её на мне вовсе не было.

Послушавшись его голоса, я сделала, как было велено. Елизаров уставился на бейджик у меня на груди.

— Людмила… — прочёл он, морщась. — Ты что, уборщица?

— Горничная, вообще-то, — обиженно ответила я.