Фея чистоты. Любовь на седьмом этаже - стр. 13

— Ваша минеральная вода, — сбивчиво поправилась я и уже собиралась поскорее уйти.

Но тут Юля меня остановила:

— Я просила простую воду. Без. Газа, — отчётливо произнесла она почти по слогам.

— Простите, я сейчас другую принесу, — краснея и запинаясь, я снова взялась за стакан, чтобы вернуть его на поднос.

— Поставь на место, — приказал Елизаров.

Стакан чуть не выпал у меня из рук. Юля с недоумением посмотрела на Романа.

— У меня без газа.

Одним движением кисти он послал свой стакан напрямик к Юле через стол. Стекло проскользило по гладкой поверхности, пару капель упали на столешницу, но в целом получилось эффектно.

Посмотрев на «посылку», Юля ухмыльнулась:

— Нет. Я просила негазированную воду с кусочком лимона.

То, что произошло дальше, я даже не знаю, как описать.

Роман Елизаров поднялся во весь свой титанический рост, вырос надо всеми сидящими чудовищной тенью. За столом стало тихо как космосе. Даже я ненадолго забыла при мерзкую булавку. Затем Елизаров дотянулся рукой до Юлиного стакана, засунул туда пальцы, выловил несчастный жёлтый кусочек, словно золотую рыбку из аквариума, и швырнул его в другой стакан. После чего сел на место.

— Твой заказ, Юля, — жестом указав на воду, объявил Елизаров и добавил: — Надеюсь, теперь мы можем продолжить?

— Ой, а у меня уже коньячок испарился! — радостно крикнул Бондарь. — Люсенька, будь другом, повтори!

— Конечно… — поторопилась я исполнить его просьбу.

— Стоять! — выпалил Роман. — Людмила, алкоголь только на банкет.

— Так, погоди, — нахмурился Вадим, — ты ей не указ. Пока моя подпись вот тут, — он постучал по бумажке, лежащей на столе, — не стоит, Люся делает то, что скажу ей я. Люся, коньяку, пожалуйста. Двойного.

Я глянула на Бондаря, затем — на Елизарова. И чё делать-то?..

Внезапно активировалась Юлечка. Похоже, её сильно раздражало, что эти двое спорят, потому она решила сорваться на мне.

— Что ты встала, тупица? Иди уже принеси чёртов коньяк!

Юля толкнула меня в спину. В общем-то, несильно, но так получилось, что её толчок как раз пришёлся на ту область, где находилась проклятая булавка.

Я пронзительно взвизгнула. Слёзы брызнули сами собой.

— Извините! — бросила я, уже убегая за дверь.

Не представляю, что они все подумали, но мне было уже совершенно всё равно. Потому, едва очутившись в коридоре, я немедля спустила штаны и чуть ли не куском ткани выдрала пыточное орудие, вдобавок опозорившее меня по полной программе.

Кое-как вернув своей одежде надлежащий вид, я отползла к стене под подоконник и притянула колени к груди. Теперь я плакала уже не от жалящей боли, а просто от боли за свою незадачливость. Перед глазами представали картины, как Елизаров первым же пунктом своего правления подписывает мою увольнительную. И, честно сказать, я была уже не против.