Ферзь – одинокая фигура - стр. 19
А бывает, что в дороге небо только хмурится и искрится далекими молниями, и прорывается ливнем лишь тогда, когда я уже поднялся в квартиру. Я открываю окно, и дождь за ним стоит стеной. Кажется, что даже руку не высунешь – упрется. Включаю «Rainbow» или «Led Zeppelin», и слушаю, сидя на подоконнике.
Был прекрасный май: я любил жизнь, любил работу и даже себя.
И мне не давало покоя самоубийство Катерины Петровской.
…Девочка-ресепшионистка за тумбой из пластикового мрамора дежурно улыбалась, высыпая пригоршню вопросов:
– Скажите, по какому вопросу вы к нему? По КАСКО или гражданской ответственности? А вы договаривались о встрече?
Я мог бы соврать, но предпочитаю избегать этого. Ложь притупляет интуицию, как и сигареты. Извлек из кармана удостоверение, протянул девушке, не без удовольствия проследил, как она изменилась в лице.
– Не волнуйтесь, никаких проблем, он нужен мне просто как свидетель. Так позовете Сергея Карася?
– Да, да, конечно…
В этот раз на нем был костюм, а волосы уложены гелем. Если бы не слишком худая шея и невротически напряженное лицо, он казался бы успешным бизнесменом.
– Здравствуйте, я Сергей. Вы по какому вопросу?
Видимо, он не узнал меня, так что пришлось напомнить.
– Меня зовут Владимир Шульгин, я из экспертного отдела при Голосеевской прокуратуре. Мы виделись в квартире Катерины Петровской. О ней и хочу поговорить.
– Идемте.
Он быстро повел меня в одну из переговорных комнат. Во всю стену карта Киева с отделениями страховой компании – отделений много. Квадратный стол и мягкие стулья с зелеными сиденьями. Свидетель не предложил мне сесть, и, едва затворив за спиной дверь, спросил:
– Разве дело не закрыто?
Чуток злости, больше страха, много раздражения. Он свирепеет от того, что я снова втягиваю его в эту грязь и мерзость с мертвой любовницей. Я подошел к нему вплотную, взял за отворот пиджака и проникновенно произнес:
– Ее смерть признана самоубийством. Твоя невиновность доказана. Никаких подозрений в твой адрес нет, но ты нужен мне как свидетель. Могу прислать повестку на твой домашний адрес.
Каждое «ты» и «твой» я выделил ударением и перебросил энергию вверх, на центр осознанной воли, чтобы расстановка сил стала ясна сразу. Сергей выдерживал мой взгляд секунд пять, потом отвел глаза и пробормотал:
– Нет, нет, конечно, давайте здесь поговорим… Вот, присаживайтесь.
Я сел не напротив него, а через угол стола, выдержал небольшую паузу, давая Сергею время адаптироваться в роли допрашиваемого. У меня не было цели шокировать или выбить из колеи, хотел, напротив, поговорить спокойно и толком.