Феромон - стр. 18

— Иви, — приглашающий жест моей руки направлен на кресло, но она не намерена уступить даже такую малость.

— Эйв, — передёргивает она плечами, бросая в указанном направлении лишь взгляд, а на диван — сумку. — Чёртов Эйв, как ты мог?

Она рассержена: мой клиент не согласился с первым предложением. И ей придётся быть очень красноречивой и щедрой, чтобы его переубедить. Конечно, этому поспособствовал я.

— Эй! Эй! — перехватываю её руки, когда Ив кидается на меня с кулаками. Вернее, с кулачками. Ведь её сжатые пальцы целиком помешаются в моей ладони.

И всё же она опрокидывает меня на диван и, только усевшись сверху, наконец, улыбается.

— Привет!

— Здравствуй, моя непокорная, — запускаю пальцы в её волосы и впиваюсь в губы жадным поцелуем.

Раз. Два. Три… Чёрт! Дурацкая привычка считать!

Это же Ив. Моя Ив. Задыхающаяся в нежности моих объятий. Рвущая пуговицы на своём дорогом плаще. Ив — юркая ящерка, Ив — шустрый мышонок, Ив — ручеёк, юла, стрекоза. Ив, не оставляющая шансов моей одежде удержаться на теле. И вонзающая свои остренькие зубки мне в плечо как раз перед тем, как её накрывает самый первый и самый быстрый оргазм за эту долгую ночь.

— Пойдём на кровать?

— Нет, чёртов Эйвер Хант — Железный Стояк, сейчас мы никуда не пойдём, — тяжело дышит она. Лучше плесни мне виски, и продолжим.

— Вижу, ты серьёзно настроена, — подаю наполненный по её вкусу стакан. Она опрокидывает его одним глотком и снова заваливает меня на спину.

Но я же сказал: на кровать. И, подняв её на руки, несу в спальню.

Ив вырывается, лупит меня кулаками, брыкается, но, едва коснувшись лопатками прохладной простыни, обхватывает ногами и заражает меня своим помешательством.

Выгибается, стонет, визжит в исступлении, бьётся в экстазе и раз за разом отдаётся с таким неистовством, что у меня дрожат руки, подгибаются колени, а она всё шепчет в беспамятстве моё имя.

Где-то далеко за гранью безумия её снова и снова накрывает самоубийственными, яростными, затяжными, восхитительно осязаемыми оргазмами, на пике которых и я едва сдерживаюсь. Но её томительная дрожь, блаженные вопли и тугие сладкие спазмы намного важнее моей разрядки.

Только спустя несколько часов этой влажной схватки, меня тоже накрывает. Мокрый, с искусанными до синяков плечами, я беру её сзади последний на сегодня раз и наконец сбрасываю напряжение, которое остаётся в глубине её тела и тонком латексе презерватива.

«Всё. На сегодня точно всё», — падаю ничком на кровать.

— Эйв, пожалуйста, — после душа Ив кладёт голову мне на грудь, пристраивая щёку на полотенце, которое с меня же и стягивает.