Фенрир. Тетралогия - стр. 63
«Нихрена не понятно, но очень интересно…»
Экскурсия подходила к концу, и процессия приближалась к зданию музея. В наушнике раздался голос Германа:
– Напоминаю, внутри музея не отсвечиваем! Охрана выставлена по периметру.
«Не отсвечиваем… И это президентская охрана? Что за манеры координации? Придурок… Óдин бы меня повесил за такое!»
Гостям выставки на входе выдали буклеты и специальные маркеры, которыми можно было отмечать своё желание приобрести картину на табличке с её описанием. Лея и Изабель, всё так же шедшая рядом с ней, активно переходили от картины к картине. Француженка оставила три отметки, Лея – одну.
Андрей, периодически сканируя всех вокруг, продолжал «пасти» немцев, которые часто оглядывали помещение, следили за репортёрами и начальниками телохранителей. Один из них зыркнул на Фенрира и вскинул бровь. Взгляд его был откровенно недружелюбный, лихой, с едкой ухмылкой.
«Мда… Контингент повеселее нашего…» – мысли Фенрира снова были прерваны голосом ненавистного Водолея:
– Готовность десять минут. Процессия перемещается к праздничному столу.
На подходе к главному зданию основная масса участников и охраны под контролем оцепления свернула в сторону. В толпе людей Андрей успел заметить возвышавшегося надо всеми на полголовы Шамана. Они быстро переглянулись, и Фенрир в три шага нагнал Лею, оставив между ней и собой дистанцию метра в полтора.
Ей предстояло вместе с отцом в неформальной форме встречать участников саммита в компании супругов, обмениваться любезностями и позировать для совместных фото. Этот пункт для всех служб был самым проблемным: сохранить внешнюю естественность процесса, следовать таймингу и не создать столпотворение.
На пути к центральному входу также с супругами присутствовали российские премьер‐министр, министр иностранных дел и министр экономического развития. Рукопожатия с ними могли как раз замедлить процессию в случае, если кто‐то из впереди идущих сбивался с расписания на пару минут.
– Напоминаю! Контролируем участников за два‐три шага наперёд! Своевременная реакция на подозрительное поведение – единственное, что даст нам шанс предотвратить любые провокации.
Андрей поморщился. Наушник и так был сверхчувствительным, но Герман считал своим долгом не просто говорить, а практически орать.
Переключив очки в режим термоконтроля, он проморгался от множества резко проявившихся жёлто‐зелёных пятен. Все присутствующие, кого он мог разглядеть, были спокойны и здоровы. Температура тел колебалась от 36 до 36,8 градусов. Лея светилась цветом, соответствующим 36,4.