Феникс - стр. 4
- Катарин, на выход, - услышала я мужской голос.
Девочка не реагировала, увлеченная рисованием.
- Катя, - позвал ее папа снова, но малышка продолжала закрашивать странную фигуру синим мелом.
- Дайте ей закончить. Всего пару минут, - вступилась я за юную художницу.
Мужчина махнул рукой.
- Она так часами может залипать, а нам домой надо.
- Потому что у вас работа, да? – зачем-то укорила я. – И две минуты, конечно, вопрос жизни и смерти.
Я не имела права так с ним разговаривать. Никакого. Но слова сами рвались с языка, словно под гипнозом.
Он посмотрел на меня, сузив глаза, и я тут же пожалела, что ляпнула лишнее. Какое мне дело вообще? Так поступает большая часть родителей, задавливая ребенка авторитетом, не считаясь с его потребностями. В какой-то степени это понятно, но я не была поклонницей жесткой дисциплины и безоговорочного послушания. Возможно, потому что отец меня избаловал, а может перечитала новомодных книжек про новые подходы к воспитанию.
- Две минуты, - бросил мужчина, уселся на лавку, открыл телефон и снова пропал для общества.
- Катюша, - обратилась я к девочке, которая и впрямь очень увлеклась. – Катя, папа пришел. Ты заканчиваешь?
- Да, еще минуточку, - ответила мне девочка и, прикусив от усердия язык, продолжила штриховку.
Я не без интереса следила за ней. Мелок Катя держала крепко, уверенно, рисовала совсем не как трехлетка. Повидала я их мазню. Дети ее возраста вообще быстро устают от подобных занятий, а она вот на удивление с удовольствием задержалась у яркого пластикового мольберта. Возможно, поэтому и говорит так хорошо. Связь моторики и развития речи давно доказана.
Закончив картинку, Катя послушно поспешила к выходу.
- Повеселилась, детка? – спросил ее отец, удосужившись отвлечься от гаджета, услышав голос дочери.
- Да, пап. Рисовала Флинта и Бобсика.
- Супер, - ответил он. – Обувайся и пошли. Домой пора.
- Я вырасту и буду художником, как папа, - заявила мне девочка, опять мучаясь с кроссовками. Я не выдержала и сама присела у лавки, чтобы помочь ей, пока папаша тыкал в телефон.
- Да-да, главное, чтобы не как мама, - пробормотал он еле слышно, чтобы ребенок не слышал. Видимо сам с собой, но я уловила.
Взгляд тут же метнулся к его пальцам. Кольца не было. Боже, зачем я вообще смотрю? Какая разница?
- Сколько я вам должен? – спросил он, не поблагодарив даже за помощь Кате.
Я вернулась к журналу, уточнила время и назвала сумму.
- Почему так много? – возмутился мужчина. – Она была тут полтора часа.
- Почти два, - поправила я его.
- Час сорок пять.
- Считается, как два.