Феникс Лазурный - стр. 11
–Нет, Илья – в ответ пробормотал я.
–Ну, похож, в общем-то, а я санитар Рыбкин. Может, слышал?
–Нет, не довелось.
На этом наш разговор застопорился, и, еще какое-то время этот странный человек по фамилии Рыбкин просто молча стоял напротив, меня, буравя насквозь своим тяжелым взглядом. А я в это время мучительно пытался понять, что же он все-таки задумал. Идея с моей смертью авансом, Рыбкину явно чем-то понравилась, хоть он и старался не подавать вида.
–Ладно, давай так, – вдруг деловито начал говорить Рыбкин, – С документами потом решим, а пока сиди здесь тихо как мышь. Я сейчас схожу на склад, найду тебе новую одежду и скоро, ближе к концу моей смены, выведу отсюда».
После этих слов, он снова ушел куда-то в другую часть помещения морга, а я, оставшись один, стал постепенно замерзать от холода. Согреться под одной простыней при почти что минусовой температуре в морге было практически невозможно. Очень скоро я сник, упал назад на каталку и провалился в темное забытье, из которого очнулся только после того как вернувшийся обратно Рыбкин разбудил меня, ударив кулаком вбок.
«Вставай бля», – грозно прикрикнул он, затем швырнул на мою каталку большой черный пакет и пояснил: «Здесь одежда, одевайся быстрее, а то моя смена скоро закончится. Как оденешься, выйди в коридор и стой там тихо, коси под родственника или посетителя, не выделывайся».
Видя, что я все еще плохо соображаю, Рыбкин сам схватил пакет с одеждой, и начал быстро доставать его содержимое. Первым делом он сунул мне в руки синюю олимпийку с белыми полосками, затем брюки, а в конце бросил на пол старые рваные кроссовки. «Быстро одевай все это, затем иди в коридор. Если кто из врачей там что спросит, скажи, что Рыбкина ждешь, они поймут» – строго сказал мне Рыбкин, и опять ушёл куда-то вглубь холодного зала морга.
Одеваться, когда одна из твоих рук почти не работает представляет собой архисложную задачу. Первым делом я кое-как накинул олимпийку на свои плечи, а брюки бросил на пол, и только так смог просунуть ноги в штанины, а затем одеть, подтягивая вверх одной рукой. Откуда у Рыбкина взялась эта одежда, спрашивать было глупо, она вся была грязной, в каких-то странных пятнах и пахла давно не мытым телом. Тем не менее, это было все же лучше, чем выйти из морга совсем голым, или завернутым лишь в одну простыню, поэтому мне ничего не оставалось, как сделать то, что сказал Рыбкин. Когда брюки и куртка были, наконец, надеты на мое тело, я просунул свои ноги в кроссовки, а затем, с большим трудом, качаясь и пошатываясь, дошел до тяжелой железной двери морга, толкнул ее плечом и вышел в длинный, узкий коридор подвала больницы. Здесь пока было пусто, ни души. Пройдя по этому коридору несколько метров, я прислонился к холодной стенке, окрашенной зеленой краской и стал терпеливо ожидать своей судьбы. Я мог бы конечно попробовать сбежать самостоятельно, но на это были нужны силы, которых у меня почти не осталось. Вдобавок ко всему моя голова разламывалась от того пойла, что дал мне выпить Рыбкин. Я не знал, что мне дальше делать и какой план для меня он придумал. Все, чего я хотел, так это побыстрее убраться куда-нибудь подальше из этого места, лучше всего туда, где тепло и можно будет поспать.