Феникс. Книга 1 - стр. 32

Единственное, что печалило, – это небольшой дефект на патроне, трещина посередине кристалла. Такую ценность испохабила, гадина проклятая, лучше бы она этой пулей сама застрелилась во время обеда. Подобный боеприпас стоит минимум четыре серебряных, а дефект снижает цену вдвое. Грустно вздохнув, я решил, что все же грех жаловаться, серебро на дороге не валяется.

Разобравшись с делами и добычей, я начал продвигаться к выходу. Суперприз получен, и терять его не хочется. Усталость уже сковывала разум и замедляла тело – пожалуй, хватит на сегодня приключений.

Когда я добрался до выхода, до рассвета уже оставались считанные минуты. Быстро скинул рюкзак, остатки одежды и начал готовиться к новому дню.

Сегодняшние приключения отчасти напоминали какую-то компьютерную игру, но таковой не являлись. Амфибии не были для меня серьезным противником, и охота превратилась в работу. Наверное, так же себя ощущает промысловик, который занимается боем пушного зверя, только вместо магии у него винтовка и добыча не столь зубаста.

День принес хороший улов, но вымотался я за эти сутки страшно. Полученные раны и царапины болели, глаза слезились от постоянной необходимости всматриваться в темноту, да и голова уже плохо соображала. В подземелье местных светил видно не было, но я отлично ощущал, как на небе появляются Гисеон и Герион.

Оранжевый Гисеон поднялся над горизонтом, и мои раны налились приятным теплом, а через мгновение взошел желтый великан Герион, и все тело вспыхнуло огнем. Резкий укол боли – и облегчение: раны и ожоги исчезли, не оставив даже следа, тело наполнилось силой, мысли в голове вновь ускорились.

Я Феникс! И встретил новый рассвет!

Алло, пожарная? Здравствуйте! Тут неподалеку, вперемешку с птичьим клекотом и ненавязчивым шепотом ветра, будто озаряя багрянцем зеленеющие волны березовой рощи, обдавая жаром, словно летнее солнце в разгар знойного, душного июльского лета, испуская легкую дымку, подобно поднимающемуся туману от раскинувшейся глади озера на рассвете, распугивая лесных обитателей – работящих бобров, мудрых ежей и беззаботных свиристелей, – догорает дом-музей Пришвина…

Вынырнув из канализации, я перепугал проходящую рядом женщину. Дама вскрикнула и отскочила в сторону, я даже не ожидал, что в таких многослойных юбках можно настолько резво скакать. Моя рваная, замызганная одежда в сочетании с канализационным ароматом создавала непередаваемый образ. На ее испуганный писк я приветливо улыбнулся и помахал рукой. От моей белозубой улыбки глаза случайной прохожей округлились.