Фельдмаршал - стр. 5
И вот теперь это…
– Ну, езжай, сынок! – обнял на прощание старый бедный Жак своего маленького сына. – Твой дедушка Жюльен позаботится о тебе!.. Будет тебе в наставниках!
Он вывел Понса во двор. Там уже стояла повозка аббата, готовая к дальней дороге. Вышли во двор и его два старших брата. Сёстры – те ещё были малышки, и большую часть дня проводили в кровати.
Дедушка Жюльен, как того представил ему отец, хотел было помочь ему, Понсу, сесть в повозку.
Но он, отстранив его руку, сказал:
– Я сам!
Он вскарабкался на повозку и уселся посередине большого сиденья, обитого тёмной кожей, отдающей запахом чего-то уже знакомого ему.
Аббат добродушно рассмеялся:
– С таким иноком наш монастырь теперь заживёт!
Отец тоже засмеялся.
Он же, Понс, не понимал, почему они, взрослые, смеются и что в этом такого, если он хочет всё делать сам.
Аббат, забравшись в повозку, слегка подвинул его, сел рядом, взял в руки вожжи.
– Ну, с Богом! – сказал он и перекрестился. – Месье Жак, жду тебя на следующей неделе. У нас, в монастыре, освободилась вакансия казначея. Месье Бернар скончался… Рад буду хлопотать за тебя на эту должность!
Он подхлестнул вожжами по бокам лошадки:
– Пошла, пошла, Ленивая!
Повозка выкатилась за ворота усадьбы. Понс, обернувшись, увидел, как машут руками вслед ему родные. Повозка повернула за угол каменной ограды.
И его родные исчезли для него навсегда.
В монастыре, куда они приехали, Понса поразили высокие массивные стены из бутового камня. Внутри монастыря, за тяжёлыми дубовыми воротами, с крепкими запорами, стояли такие же, из бутового камня, монастырские постройки, и кельи – крохотные, как хижины в горах у бедных горцев.
И в одной такой келье поселили его.
Дверь скрипнула, открылась, и он шагнул вслед за своим дедушкой, аббатом, в темноту кельи. И первое, что он увидел – ложе, массивное, тоже каменное, только сверху прикрытое настилом из досок. На нём лежало одеяло, шерстяное, жёсткое, старое. Похоже, им укрывался один из тех, кто уже навсегда покинул обитель… И подушка, тоже жёсткая… Единственное маленькое оконце. В него сочился слабо божий свет…
Освоившись на своём новом месте, он как-то взобрался на монастырскую стену и оглядел окрестности, томимый интересом: куда же привезли-то его.
Перед ним открылась долина, пологие невысокие холмы, безлесье… Сады, вон там поля и виноградники… А тут рядом пруд. О нём ему уже сообщили словоохотливые иноки, готовые поговорить с кем-нибудь, рассеивая скуку и однообразие монастырской жизни, тяжёлого повседневного крестьянского труда.
В монастыре он оказался не один, из мальчиков, иноков. Были ещё такие же, осиротевшие.