Федор Черенков - стр. 9
В Мадриде, узнав о смерти Альфредо ди Стефано, объявляют национальный траур и снимают с телеэфира все развлекательные программы.
А у нас умирает Черенков, включаешь телевизор – а оттуда кривляется Боря Моисеев.
…Голос у Георгия Ярцева дрогнул, а в зале установилась тишина, от которой можно было оглохнуть. Казалось, на мгновение даже перестал раскачиваться по волнам Москвы-реки плавучий ресторан, где проходил вечер первой годовщины памяти Черенкова. Каждый вспоминал человека, истории с которым у всех связаны разные, а суть – одна.
«Иногда мы, ветераны, с умышленным опозданием отдавали Феде полагавшиеся ему премиальные, – рассказывал Ярцев. – Потому что если он их получал сразу после выездной победы, то выходил из поезда и на вокзале раздавал все деньги бедным людям. Как выяснилось, такое случалось не раз».
Проняло и от рассказа Олега Романцева. Перед возвращением из ФРГ он на правах капитана «Спартака» спрашивал у игроков, какие сувениры они купили домой на те копеечные суточные, которые нашим футболистам тогда выдавали за границей.
А сам Романцев играл в том турне с травмой. «Ты что-нибудь купил домой, Федя?» – спросил он Черенкова. «Купил». – «Что?» – «Две повязки для тебя, Олег. Я же вижу, как тебе больно…»
А теперь больно всем нам. Оттого, что так хрупок оказался наш кумир, оттого, что не уберегли его и жизнь отмерила народному футболисту всего 55.
И теперь оставалось только ловить на лету воспоминания. Вот оперный певец Николай Семенов, солист Большого театра и добрый знакомый Черенкова, анонсирует со сцены любимую, по его словам, песню футболиста – «Белые крылья» Валерия Ободзинского, а затем волшебно ее исполняет. Но Вагизу Хидиятуллину есть что возразить – не громко, а так, чтобы слышал только стол, за которым вместе с бывшими партнерами Черенкова был один из нас: «Любимой песней Федора был “Плот” Юрия Лозы». И Ринат Дасаев подтверждает: «Да, у них с Радиком (Сергеем Родионовым. – В. Г., И. Р.) более любимой, чем “Плот”, не было…»
Тот день подарил одному из нас знакомство с родными для Федора людьми – его младшим братом, зубным техником Виталием, и дочкой Анастасией. И черты лица, и мягкие интонации речи брата – точь-в-точь Федины. А Настя – такая же солнечная, добрая, щедрая и застенчивая, как отец. Нужно было видеть, как она волновалась, когда на той годовщине подходила к микрофону говорить слова благодарности за память о папе.
Огромная им благодарность, что вместе с мамой Насти, первой женой Черенкова Ольгой три часа делились с нами бесценными воспоминаниями о нем специально для этой книги. Много часов уделили нам и вторая жена Федора Ирина Федосеева, и Сергей Родионов, и Сергей Шавло, и одноклассник Федора Александр Беляев, и Александр Беленков, с которым они много лет вместе занимались в спартаковской школе у олимпийского чемпиона Анатолия Масленкина, и однокурсник Черенкова по Горному институту Алексей Абрамов, и известный спартаковский болельщик Альберт Ермаков, и старый фотограф Федор Кисляков, получивший с плеч своего тезки куртку, и многие, многие другие.