Фазеры. Часть первая. Фаза сна - стр. 15
установили медики…
Дочитать ты не успела, потому что Емеля воскликнул:
– Ну так вы идете? Я не подписывался на чтение этих абсурдных текстов! – Он встал и зашагал дальше по коридору, в конце которого виднелась высокая стойка приема.
Передвигаясь медленно, словно сутки не спавшие старики, вы с Волком побрели за ним.
– А почему вы общаетесь? – поинтересовалась ты.
– Не понял?.. – промямлил Волк, как-то воровато озираясь по сторонам.
– Там написано, что произносить больше двухсот с чем-то слов в день нельзя.
– А-а-а. Ну, короче, на детей эти правила, вроде, не распространяются. А еще – как бы тебе сказать? – я верю в легенду, а Емеля ваще…
Договорить он не успел – вы наконец дошли до стойки, из-за которой на вас строго смотрел Емеля. «Что за легенда?» – подумала ты и повернулась влево. Там, совсем рядом, переливаясь, горела неоновая табличка с надписью «Выход».
Отпустив руку Волка, ты сделала два шага на пути к свободе. И у тебя получилось. Ты сделала эти шаги. Сама. Обрадованная успехом, ты обернулась и одарила Волка улыбкой. Он улыбнулся в ответ, на его щеках заплясали ямочки.
Ты шагнула к двери, коснулась ручки, и тут тебя окликнул Емеля:
– Мила, стойте, если хотите увидеть небо!
Ты обернулась:
– Разве небо не за этой дверью?
Вдруг послышался пронзительный звук сирены. В ту же секунду включился свет. Заняв твое внимание пустым разговором, Емеля нажал красную кнопку, установленную на стойке. Дверь не поддалась. Ты заметила, как к только что включенной на потолке лампе молниеносно стали слетаться глупые белые насекомые, сонтики.
– Ты че, настучал? Вызвал сонат? Вот балин, нам каюк, – безнадежно пробормотал Волк.
Его искаженное лицо говорило все: парень испугался не меньше, чем ты. Вот тебе и принятое решение. Похоже, следовало выбирать одиночество. Ты все равно была одна. Одна среди людей.
Глава 2. Монолог памяти
Память – это то, благодаря чему любой человек остается собой. Своеобразный жесткий диск в голове, на котором откладываются воспоминания, делающие нас непохожими на окружающих.
Если вдруг этот жесткий диск полетит, мы утратим свою индивидуальность. Придется заново закачивать все книги и программы, писать тексты. И вряд ли внутреннее наполнение восстановится целиком, ведь теперь нам попадутся новые статьи и страницы в социальных сетях.
После заморозки твой поврежденный жесткий диск слегка барахлил, поэтому события того дня помнились смутно.
Ты помнила, как на все твои расспросы УР-2 тяжело молчал. До этого ты и не думала, что молчать можно тяжело или легко, но безмолвие парня, казалось, давило на него грузной глыбой.