Фавориты Фортуны - стр. 39

Однако прочие многочисленные участники пира отвлекли внимание Варрона от бедного Аппия Клавдия, который продолжал самозабвенно рассказывать о «силах», пока Варрон оценивал легатов Суллы.

Филипп и Цетег, великие ренегаты. Всякий раз, когда Фортуна отмечала новую группу людей, Филипп и Цетег выворачивали свои тоги – на левую или на правую сторону, – чтобы с радостью служить новым хозяевам Рима. Каждый из них проделывал это уже в течение тридцати лет. Филипп шел к цели открыто и после нескольких неудачных попыток даже стал консулом, а при Цинне и Карбоне занял должность цензора – зенит политической карьеры. А Цетег – из патрицианского рода Корнелиев, дальний родственник Суллы – оставался на заднем плане, предпочитая властвовать, манипулируя своими коллегами-заднескамеечниками в Сенате. Оба возлежали на обеденном ложе рядом, громко разговаривая и игнорируя присутствующих.

Трое молодых легатов также не обращали ни на кого внимания, – чудесное трио! Веррес, Катилина и Офелла. Варрон был уверен, что все они негодяи. Впрочем, Офелла больше заботился о своем достоинстве, чем о будущих выгодах. В отношении Верреса и Катилины сомнений не было. Их поведение всецело регулировалось надеждами на грядущие объедки с барского стола.

На другом ложе расположились трое уважаемых, честных людей – Мамерк, Метелл Пий и Варрон Лукулл (приемный Варрон, в действительности брат Лукулла, самого преданного человека Суллы). Они упорно не одобряли Помпея и даже не скрывали этого.

Мамерк был зятем Суллы, спокойный и верный человек, который спас состояние Суллы и благополучно доставил его семью в Грецию.

Метелл Пий Поросенок и его квестор Варрон Лукулл приплыли из Лигурии в Путеолы в середине апреля, прошли через Кампанию и соединились с Суллой как раз перед тем, как Сенат Карбона мобилизовал войска, которые могли бы остановить их. Пока не появился Помпей, они грелись в лучах благодарности Суллы, ибо привели ему два легиона закаленных в боях солдат. Однако больше всего они хотели знать, кто такой Помпей. Именно это занимало их, а не его качества или причины, по которым он пришел. Какой-то Помпей из Северного Пицена? Выскочка! Неримлянин! Его отец, прозванный Мясником за способ ведения войн, мог получить и консульство, и большую политическую власть, но ничто не могло примирить его и его близких с Метеллом Пием или с Варроном Лукуллом. Ни один истинный римлянин, будь он в возрасте двадцати двух лет, не возьмет на себя смелость – абсолютно незаконно! – привести великому аристократу-патрицию Луцию Корнелию Сулле легионы и потребовать фактически равного партнерства. Армия, которую Метелл Пий и Варрон Лукулл предоставили Сулле, автоматически стала его армией, с которой он мог делать, что сочтет нужным. Если бы Сулла с благодарностью принял солдат и попросил Метелла Пия и Варрона Лукулла удалиться, они, может быть, и рассердились бы, но сразу бы ушли. «Два педанта», – подумал Варрон. А теперь они возлежат на одном ложе и сердито глазеют на Помпея, потому что тот использовал приведенные Сулле войска, чтобы добиться верховного командования, чего не допускали ни его возраст, ни родословная. Фактически Помпей требовал от Суллы выкупа.