Фавориты Фортуны - стр. 28
Варрон с восхищением наблюдал за тем, как гениально его юный друг создавал свою армию, как организовывал материально-техническое снабжение. Ни одна деталь, как бы ничтожна она ни была, от него не ускользнула. И в то же время масштабные дела делались со скоростью, достигаемой только при великолепном умении и сноровке.
«И я допущен в очень узкий, личный круг этого воистину великого явления, – думал он. – Он изменит наш мир, он изменит восприятие этого мира. В нем нет ни грана страха, он полностью уверен в себе. Однако, – напомнил себе Варрон, – остальные тоже держались хорошо, пока не началась эта катавасия. Как он поведет себя, когда придет в действие военная машина, когда враги окружат его со всех сторон, когда он встретится лицом к лицу – нет, не с Карбоном и не с Серторием – с самим Суллой? Вот это будет настоящим испытанием! Вместе или друг против друга, но отношения между старым буйволом и молодым буйволенком решат судьбу молодого. Согнется ли он? Может ли он вообще согнуться? Что же готовит грядущее для человека столь молодого, столь уверенного в себе? Найдется ли в мире сила или человек, способные сломать его?»
Определенно Помпей считал, что таковых нет. Хотя он не был суеверным, он создал из себя некоего придуманного человека. Человека, обладающего качествами, которые полностью соответствуют представлениям Помпея о его способностях. Например, он знал, что кое-что присвоил себе: непобедимость, неуязвимость, неприкосновенность. Ничем этим он в действительности не обладал. Но поскольку он хотел иметь эти качества, то присвоение их казалось ему таким же правильным, как и обладание. Это как если бы некий божественный ихор влился в его вены и божественные ароматы обволокли его тело. Почти с младенчества он жил в мире, созданном его колоссальными фантазиями. Мысленно он командовал десятками тысяч сражений, ездил на древних триумфальных колесницах в ста триумфах, вновь и вновь стоял, как Юпитер, сошедший на землю, а Рим склонялся, боготворя его, величайшего человека, когда-либо жившего на земле.
Но Помпей-мечтатель отличался от других таких же мечтателей качеством своего контакта с действительностью. Он вполне отчетливо видел реальный мир и никогда не упускал любой возможности или вероятности, присасываясь к ним пиявкой. Он концентрировал свой ум на фактах огромных, как горы, равно как и на обстоятельствах крошечных, точно капля чистейшей воды. Таким образом, его колоссальные фантазии были наковальней, на которой он выковывал форму реальности, он закаливал и обжигал ее, вгоняя в рамки материальной жизни.