Фармацевт - стр. 38

Своему сыну, когда мальчик уже вернулся в Стэнфорд-холл из Йорка, Фатима и словом не обмолвилась о гадком эпизоде шестилетней давности, о подлинных причинах исступлённой ненависти его старшего брата к ней самой и к Ричарду. Но Дик, редкостно наблюдательный и наделённый потрясающей интуицией, всё же смутно догадывался: что-то тут не так! Он не раз и не два перехватывал взгляды Питера на мать, наполненные злобной ненавистью с оттенком непонятной Дику тоски. И к ноябрю девяностого года, к моменту, когда перетянутая струна лопнула, погрузив Стэнфорд-холл в горе и ужас, Ричард вплотную приблизился к разгадке.

Это сыграло ведущую роль в том, что часть странного пророчества, внезапно прозвучавшего в голове Фатимы за утренним завтраком, та часть, что касалась судьбы Питера, сбылась на все сто процентов.

Старший сын графа Уильяма, Питер Стэнфорд умер страшной смертью.

Конечно же, Ральф Платтер, который хотел получить от леди Стэнфорд точно то же самое, что и Питер, подошёл к делу совсем другим образом. Это понятно: домашний учитель Ричарда не был взбалмошным подростком, одуревшим от переизбытка половых гормонов, кто-кто, а Платтер привык продумывать свои пути к цели до мельчайших деталей и не любил рисковать. Ни на какую взаимность со стороны Фатимы он не рассчитывал: ему хватило первых двух месяцев, проведённых в Стэнфорд-холле, чтобы понять: эта полубезумная красавица, несмотря ни на что, любит своего мужа, старого графа, и навряд ли собирается изменять ему. Дальнейшие два года лишь убедили его в этом. Да, с каждым месяцем характер графа Уильяма становился всё тяжелее, да, под влиянием всё увеличивающихся доз морфия его личность деградировала, да, его физическое состояние соответствовало семидесятилетнему старику. Даже сквозь дымку своей душевной болезни – а та тоже прогрессировала с каждым месяцем! – его супруга видела всё это. Но тем не менее классический прямой путь соблазнителя был для Платтера закрыт.

И не надо! Так даже интереснее. В холодной похоти Платтера, направленной на хозяйку Стэнфорд-холла, было что-то схожее с отношением охотника к редкой дичи. Трофей ведь тем ценнее, чем труднее им овладеть! К тому же Ральф Платтер не любил торопиться, было в нём что-то от леденящей терпеливости удава, подстерегающего свою жертву. Да и предвкушение удовольствия, медленный и продуманный путь к нему разве не самоценны?

Понятно, что мысль о физическом насилии даже не приходила Платтеру в голову. Это было бы ещё глупее и пошлее, чем дарить леди Стэнфорд букеты, писать ей сонеты, распевать серенады, падать перед ней на колени где-нибудь в саду у розового куста при луне и всё прочее…