Фарфоровый бес - стр. 48
– А если я вас, Матрена Михайловна, из здешних мест заберу и с собой в Петербург позову, поедете? – спросила Анна как можно мягче. – Или жаль оставлять родные места?
– Какие же они мне родные? – грустно улыбнулась Матрена. – Давно уж хуже вражьих стали. Только не поверю я, что охота вам, барыня, нянькаться со мной. Что вам до горя моего? Только одна забота лишняя. Посочувствовали – и на том спасибо. Да и не отпустит меня секунд-майор, а уж женка его молодая тем более. Хоть и старая я, проку с меня нет, а цену заломят, из вредности.
– Меня цена не пугает, – откликнулась Анна, – более того, я и долго разговаривать с ними не стану. Сколько за детей и стариков помещики просят, меня не проведешь. Отпишу полицмейстеру записку, чтоб не разыскивал, да заберу даром. Супротив князя Орлова полицмейстер не пойдет. А у меня в Петербурге для вас, Матрена Михайловна, дружок имеется, – добавила она загадочно. – Вы ж, наверное, желаете узнать, как погиб Иван ваш, каков он был на службе. Неужто не желаете? – спросила она лукаво.
– Больше всего иного желаю, – старуха даже привстала со скамьи. – Но кто ж мне расскажет?
– Камердинер моего отца Егор Кузьмич, – ответила Анна с улыбкой, – он на эскадре при папеньке посыльным служил. На всех кораблях бывал, всех матросов знал наперечет. Я уверена, что знает он и Ивана Лопатина. Вот расскажет вам, как они время коротали перед сражением.
– Анна Алексеевна, благодетельница моя, – старуха рухнула на колени перед Анной и прижала руку ее к губам. – Вот услышал господь мою молитву, прислал заступницу. Да я хоть босиком по снегу, на край света за тобой пойду…
– Ну для того нужды у нас не приспеет, – Анна ласково подняла ее и усадила рядом с собой, – вот просохнет одежда моя, так сразу отправлюсь я в деревню, поищу там добровольца, кто за меховое манто мое из соболя мне повозку с лошадью уступит, чтоб до Петербурга добраться. Поеду в вашем тулупе, Матрена Михайловна, уж не обессудьте, – усмехнулась она. – А пока собирайтесь вы. Долго ли собираться станете?
– В чем одета, в том и тронусь, – уверила ее старуха, – только скарб кое-какой возьму, да кошку Машку, если можно. А добро все свое оставлю своячнице. Одна она меня жалела, всем супротив, пусть даром и берет. Может, она взамен лошаденку и даст с санями крытыми. Хотя очень сумлеваюсь я, – Матрена покачала головой, – в крестьянской жизни лошаденка – первое богатство. А на моей лошадке далеко не уедешь, старая она да слепая, как и я. Да и сани развалюха, на них только дрова и возить.
– Так я же родственнице вашей манто оставлю, – напомнила Анна. – Она за такое манто себе трех лошадей купит, – и тут же спросила: – А что, сами Полянские далеко ли живут? Может, мне к ним нанести визит, у них экипаж получше найдется, да и о вас, Матрена Михайловна, сразу бы дело решили.