Фантош. Моя мишень - стр. 2
Он нашел меня сразу как вышел, вот только до последнего надеялся, что в документах напутали и у него сын. И очень злился, что ему в принципе нельзя иметь ни семьи, ни детей, а тут еще и такая подстава. Вместо наследника бестолковая девка с кисточками и красками не державшая в руках пистолета. Но забрать меня оттуда не захотел на самом деле по очень весомым причинам в его мире. Но встречаться мы стали очень часто, и за два года я пропиталась этой атмосферой и свыклась с мыслью, что нормальным человеком мне уже не стать.
Гоняют меня туда-сюда. Как шнурок болтаюсь от одного Бармалея к другому, что за жизнь такая?
– Эту завтра брать? – протянул мне Борзой мою снайперскую винтовку для проверки. – С тебя только лишить их зрения.
– В глаз стрелять самому несимпатичному?
– Нет, геликам по фарами, – терпеливо, как будто не заметив моего презрительно-насмешливого тона, объяснил Борзой.
– Сашка, а ты меня боишься, что ли? – поинтересовалась я, надеясь, что он оправдает свою кликуху и оборзеет.
Сашка, лениво склонив голову и посмотрев на меня как на дитя неразумное, так же спокойно ответил:
– Такой задачи не было.
– Ты не Борзый, ты нудный.
– Завтра заедем, примочки твои тоже возьму. И уходи через второй зал, у Клима гость.
– Саш, а пригласи меня на свидание, – в очередной раз предприняла я попытку сблизиться с этим парнем.
– Меня с такой рожей в кафе-мороженое не пустят, вали домой, Кид, – снова отшил меня непробиваемый Борзой.
Как же, ребенок. Как на дело брать, то никого это не смущает, а как на свидание пригласить, то сразу Кид! Все они тут так ко мне относятся. С тех пор, как Клим стал забирать меня из детдома, присылая Сашку, под видом художника, который решил взять в подмастерье талантливого ребенка. Вот только обучал он меня совсем другому. Драться, стрелять и метать ножи. Кого же хочет сделать из меня папочка? Киллера или телохранителя?
– Хороший у тебя глазомер. Наверное, твое хобби малевать картинки помогло, – говорил мне Сашка, когда впервые ему пришла идея научить меня снайперскому искусству.
Естественно, никто в детдоме не знал, что Клим – мой отец, кроме директрисы. И мне очень доходчиво объяснили, что будет с теми, кто узнает это от меня. Поэтому я не говорила никому, даже подруге, и делала вид, что езжу учиться писать картины в мастерскую художника. Но один плюс был. Сразу после того, как объявился Клим, ни меня, ни моих друзей больше не трогали воспитки и старшаки.
Я хотела после детдома жить самостоятельно и не связываться с отцом и его бандой, но практически сразу мы с Катей остались без квартир. И я сильно подозреваю, что поспособствовал этому Клим, зная, что я хочу от него независимости.