Фантастичнее вымысла - стр. 1

Вы, наверное, уже заметили, что все мои книги посвящены одиноким людям, которые ищут, к кому бы им прибиться.

В некотором роде это полная противоположность Американской Мечте, состоящей в том, чтобы разбогатеть и возвыситься над толпой, над всеми, кто катит сейчас куда-то по фривею и, не дай бог, в автобусе. Нет-нет, Американская Мечта – это большой дом где-нибудь на отшибе. Например, пентхаус, как у Говарда Хьюза. Или замок на вершине горы, как у Уильяма Рэндольфа Херста. Этакое гнездышко, упрятанное подальше от посторонних глаз, куда время от времени можно пригласить тех представителей плебса, которые симпатичны лично вам. Чтобы общаться с ними на своей территории, где жизнь течет согласно вашим правилам. Где вы полновластный хозяин.

Будь то ранчо где-нибудь в Монтане или подвальная квартирка, в которой имеется с десяток тысяч DVD и скоростной доступ в Интернет, – особой разницы нет. Главное, что там вы один и никто не мешает. И тогда вам становится одиноко.

После того как мы немного пострадаем – как, например, рассказчик из «Бойцовского клуба» или же рассказчица из «Невидимок», изолированная от мира благодаря собственному прекрасному лицу, – мы разрушаем наше милое гнездышко и заставляем себя вернуться в окружающий мир. В некотором роде именно так и пишутся романы. Вы составляете план и ищете материал. Какое-то время проводите в полном одиночестве, отгородившись от мира, строя собственный прекрасный мирок, в котором вы полновластный, ну совершенно полновластный хозяин. Вы не берете телефонную трубку. В вашем электронном почтовом ящике копятся груды писем. Вы остаетесь в вымышленном мирке, пока не настанет момент его разрушить. После чего вы возвращаетесь к людям.

Если ваша книжка продается, причем неплохо, то вы отправляетесь в рекламное турне по градам и весям. Вы раздаете интервью. Вы по-настоящему общаетесь с людьми. С огромным количеством людей. Вокруг вас люди, люди, люди. Вскоре вам становится муторно. И вас снова подмывает бежать от них куда-нибудь подальше, например, в…

В очередной прекрасный вымышленный мирок.

И так до бесконечности. Один. В толпе. Один. В толпе.

Вполне возможно – коль вы читаете эти строки, – что сей цикл вам хорошо знаком. Чтение – не групповой вид деятельности. Тут вам не кино и не концерт, где собираются сотни людей. Нет, на этом конце спектра царит одиночество.

Каждый рассказ в книге посвящен пребыванию среди людей. Моей персоне среди людей. Или же тому, что собирает людей вместе.

Для любителей возводить замки это рассказ о том, как гордо реет каменный флаг – такой огромный, что под него стекаются все, кто живет той же мечтой, что и вы.

Для любителей крушить комбайны это рассказ о том, как можно найти себе подобных, социальную структуру, в которой для каждого найдутся правила, цели и роли, и тогда несложно обрести собратьев по духу, разнося вдребезги допотопную сельхозтехнику.

Для Мэрилина Мэнсона это рассказ о мальчишке со Среднего Запада, который не умеет плавать и вдруг неожиданно переезжает во Флориду, где общение с себе подобными протекает в водах Атлантики. И тем не менее мальчишка не оставляет попыток найти себе подобных.

В книге собраны зарисовки и эссе, которые я набросал в перерывах между романами.

Мой личный жизненный цикл выглядит так: Факт. Вымысел. Факт. Вымысел.

У писательского ремесла есть один существенный недостаток – одиночество. Сидишь и пишешь. Где-нибудь один, в мансарде. Народ считает, что в этом и заключается разница между писателем и журналистом. Журналист, газетный репортер, вечно куда-то торопится, вынюхивает сенсации, встречается с людьми, его вечно поджимают сроки. Он вечно в толпе и вечно куда-то спешит. Жизнь его полна приключений – всем на зависть.

Журналист пишет, чтобы открыть вам окно в большой мир. Он посредник.

Другое дело писатель. Любой, кто сочиняет повести и рассказы, – одиночка, по крайней мере в глазах других. Наверное, потому, что литература соединяет вас с голосом всего одного человека. Возможно, потому, что чтение – одинокое занятие, вид досуга, который отгораживает нас от других людей.