Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец - стр. 120
И все было бы хорошо, если бы грязи и в самом деле не оказались лечебными. Но лечились ими местные обезьяны. У них на болотах было что-то вроде грязелечебницы, и отдавать ее без боя кому бы то ни было приматы не собирались.
Одно время они просто мелко пакостили Званцеву – ломали и воровали установленные приборы, закидывали вулканолога грязью, если только то, чем они швырялись, можно было назвать этим словом, они пытались проникнуть в Дом, поэтому Дому приходилось постоянно быть готовым к любой обезьяньей пакости. Это ему не нравилось, Званцеву, впрочем, тоже.
Постепенно обезьяны перешли в наступление, а сейчас даже осмелились преследовать Званцева и Митрошку, швыряя в них гранитные обломки.
– Даже странно немного, что вы от похожего вида произошли, – сказал Митрошка. – Впрочем, чего же странного – сообразительностью вы и сейчас не отличаетесь, и упрямости вам не занимать.
– Приматы, – наставительно сказал далекий Дом, – выделились из животного мира благодаря развитому мозгу и выпрямленному положению тела. Основным критерием существования человека является его способность жить в мире идеального – оценивать прекрасное, отличать истинное от ошибочного, создавать абстракции.
– Значит, я примат? – удивился Митрошка.
– Посмотри на себя, примат, – сказал Дом. – Манипуляторы втяни, развесил, как плети.
– А чего там? Оценивать прекрасное я могу, – сказал Митрошка. – Абстракции не только создаю, но и живу в них, если хочешь знать, вся математика абстрактна. А уж отличить истинное от ошибочного… Да Званцев чаще меня ошибается, а уж он-то точно примат!
– Настоящие приматы сейчас гонятся за вами, – сказал Дом. – Исконные, можно сказать, природные. Сородичи.
– Слушай, Дом, – раздраженно и сухо сказал человек. – Нам тут сейчас голову запросто отвинтить могут, а ты рассуждаешь. Слишком спокойно себя ведешь!
– А я этого не боюсь, – сказал Митрошка. – Ну подумаешь, голову открутят. У меня там все равно кроме сенсорных датчиков ничего нет. Ну открутят! А мы ее обратно прикрутим.
– А обо мне ты подумал? – укоризненно поинтересовался Званцев.
Сзади опять затопали, загукали, заревели – как Званцеву показалось, уже почти рядом.
Обезьянам было легче, они двигались по деревьям, тогда как Званцеву казалось, что ему каждый сучок, каждый побег мешает, каждая лиана за ногу схватить норовит.
– Эволюция, – не оглядываясь, заметил Митрошка. А чего ему было оглядываться? У него зрение было панорамным, он одновременно на триста шестьдесят градусов видел, фиксируясь лишь на том, что считал важным для себя. – Если предки людей были такими, я понимаю, почему вы начали создавать «вторую природу». Техника решает все ваши проблемы.