Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника - стр. 51
– Слушай, – Нечаев перестал листать оперативно-поисковое дело. – А как насчет яйца? Ну, которое мистерии символизировало? На месте оно?
– Не было его, – твердо сказал Примус. – Я еще потом на квартиру заезжал, там дальние родственники собрались, лаются, барахло делят. Надо сказать, родственнички у Медника еще те! Как хоронить, их никого не было, а имущество делить приехали даже из Бугульмы. Но квартиру дали посмотреть. Нет там никакого яйца.
– Так, может, его кто-то из родственников того?.. – предположил Нечаев. – Отначил втихую от остальных?
– Не было, – убежденно сказал Примус. – Я потом с каждым родственником в отдельности профилактические беседы провел. Намекнул, что будут отвечать за присвоение вещественного доказательства. Они же Уголовного кодекса в жизни не раскрывали! Все упираются, никто не брал. И знаешь, Иваныч, я им верю. Только что ты за символ мистерий держишься? Медник его при жизни сплавить кому-то мог. Или подарить.
– Непохоже, – сказал начальник убойного отдела. – По всему видать, Илья Николаевич прикипел к нему. Что-то этот символ ему говорил, понять бы только – что? Знаешь что? Ты этого антиквара установи и выдерни, может, он чего интересного расскажет.
– Следак сказал, заслушивание в облпрокуратуре по этому делу готовят, – сообщил Примус. – Не иначе на нас хотят все просчеты свалить.
– Так рано пока, – посомневался Нечаев. – Неделя прошла.
– Значит, кто-то спрашивает серьезно за расследование.
– Ничего, – печально сказал Нечаев. – Бог не выдаст, свинья не съест. Михаил Кальмаевич – мужик справедливый, в обиду не даст. Да и работаем вроде пока активно, за что упрекать-то?
– Отпуск не дают? – безжалостно поинтересовался Примус.
– А вот этого, Коля, не надо, – сказал Нечаев. – Не фига грязным шилом в душевных ранах начальника ковыряться. А то ведь достанешь, я тебе самому тридцать первого декабря без десяти двенадцать рапорт подпишу.
– А я уже ходил в этом году, – грустно сказал Примус. – В феврале.
– Так ведь не последний год работаем, – помечтал Нечаев. – Будет еще время палку в колесо твоего велосипеда сунуть.
Антиквар из магазина на улице Пражской долго смотрел на фотографию Медника, увеличенную со снимка, имевшегося в бывшем первом отделе института, сейчас выполняющего функции обычного отдела кадров.
Вычислить его оказалось легко – он оказался единственным мужчиной, работающим в магазине. Был он маленький, сухонький и чем-то напоминал Примусу известного баскетбольного тренера Гомельского – щуплый, лысоватый и порывистый в движениях. Отложив снимок, антиквар долго и тщательно протирал очки, словно хотел их отполировать до немыслимого блеска. Потом надел их и вновь углубился в изучение снимка.