Фантасмагория смерти - стр. 58

Дело в том, что за принцессу хлопотали, о ее спасении заботились друзья, а большинство влиятельных членов Коммуны были готовы пойти им навстречу, разумеется, за отдельную плату. В этом отношении особенно показательна фигура одного из республиканских деятелей Мануэля, который обычно имел в делах решающий голос. Этот человек добился освобождения мадам де Сен-Брис, Полины де Турзель и еще 24 женщин, то есть практически всех, но только не принцессы Ламбаль. Значит, Мануэль просто ничего не мог сделать в сложившейся ситуации. Если бы он мог, и эта заключенная вышла бы на свободу. Имеются сведения, что герцог Пентьеврский предложил Мануэлю 12 000 ливров за освобождение принцессы, и тот охотно согласился, однако затем планы спасения мадам Ламбаль рухнули.

Врач Зейферт, который предчувствовал, что подругу королевы намерены убить, и принимал самое деятельное участие в судьбе принцессы Ламбаль, писал в своем дневнике, что он сначала ходатайствовал за нее перед Петионом. Тот ответил буквально следующее: «Народонаселение Парижа самостоятельно ведает правосудие, а я являюсь лишь его рабом». Зейферт возразил: «Народонаселение Парижа – это еще не весь французский народ; а крохотная кучка столичных жителей, захватившая теперь власть, тоже не весь Париж… Кто дал право этому сброду быть судьями, приговаривать к смерти и убивать людей под предлогом, что они государственные преступники? Большинство национальной гвардии ждет только приказа, чтобы прекратить это самоуправство, опасное для свободы и постыдное для цивилизованной нации».

И вновь Петион ответил с присущим ему малодушием: «Я не располагаю никакой властью. Повторяю вам, я сам пленник народа. Обратитесь лучше к тем главарям, которые действуют помимо народного контроля».

Поняв, что у Петиона он не добьется ничего, Зейферт отправился просить помощи у Дантона, но тот был настроен и вовсе негативно, и в его фразе чувствовалась уже прямая угроза: «Париж и его население стоят на страже Франции. Сейчас свершается уничтожение рабства и воскресение народной свободы. Всякий, кто станет противиться народному правосудию, не может быть не чем иным, как врагом народа!».

Зейферт понял намек Дантона, однако и это его не остановило, и доктор отправился к Марату; однако тот только посмеялся над ним, назвал его своим коллегой, сказал несколько слов по поводу того, как высоко он ценит Зейферта как специалиста. «Но… – прибавил Марат, – вы совершенно неопытны в вопросах политики, а потому я не советую вам продолжать далее столь бесполезное дело».