Фанаты. Сберегая счастье - стр. 20
– Господа артисты, пожалуйста, пройдите в павильон! – раздаётся по радиосвязи. – Мы через пять минут начинаем.
Сашка вслед за «господами артистами» заходит в зал. Проходит по прозрачному полу, с удивлением отмечая, что он пластиковый. На телеэкране выглядел стеклянным и куда более дорогим. Всё вокруг кажется слишком уж бутафорским, и остаётся только подивиться магии телевидения. Сашка садится в зрительный зал, но аккурат за креслом Всеволода Алексеевича, которое сейчас повёрнуто спиной к сцене. Забирает у него заветный блокнотик, выданный редактором. Туманов устраивается в кресле наставника, и судя по тому, как он ёрзает, оно не слишком-то удобное. Ну да, прямое, спинка не откидывается. И жёсткое даже на вид. Но как же он смотрится! Как будто специально для него придумали и этот проект, и это кресло, и красную кнопку посередине. А довольный! Сашка усмехается, качает головой и утыкается в блокнот, благоразумно наклонившись над ним, чтобы сидящие сзади зрители лишнего не увидели.
– Всеволод Алексеевич, привстаньте, пожалуйста, я вам микрофон закреплю.
– Всеволод Алексеевич, вам водички дать? На стол ставить нельзя, будет слетать, когда кресло поворачивается. Но если понадобится, маякните, я поднесу.
– Всеволод Алексеевич, если будет желание подпеть кому-то из участников, не стесняйтесь. Все реакции наставников записываются на камеру, и потом самое интересное пойдёт в эфир. Чем больше комментариев, реакций, может быть, вашего общения друг с другом, тем лучше!
Это вокруг него редакторы крутятся, объясняют, как себя вести. А он доволен вниманием, аж светится. Привстаёт, чтобы мальчик протянул шнур от микрофона у него под пиджаком, и Сашка с некоторой ревностью следит, как чужие руки касаются её сокровища. И запоздало соображает, что там, сзади на ремне, куда мальчик сейчас попытается пристроить блок питания от микрофона, уже закреплён дозатор инсулина. Они специально его переставили сегодня назад, чтобы в кадр не попал даже случайно.
– Дайте, я сделаю! – говорит Сашка преувеличенно недовольным тоном. – Что вы возитесь?
Мальчик изумлённо шарахается. Вроде бы он не возился, ещё не успел ничего сделать. Но покорно отдаёт коробочку. У Сашки получается не слишком ловко, в какой-то момент она ловит себя на мысли, что со стороны они смотрятся прекрасно: подхихикивающий Всеволод Алексеевич стоит, чуть согнувшись, придерживая руками пиджак на весу, и Сашка сзади него, возящаяся с чем-то там в районе его ремня. Картина маслом. Зато никто не узнает, что у сокровища за проблемы, и не увидит его дозатор. Впрочем, сегодня Всеволод Алексеевич не слишком обращает внимание на такие мелочи, его волнуют более глобальные вопросы: куда смотреть, где камеры, как нажимать кнопку, сколько он может взять участников в команду. Он планомерно выносит мозг редакторам, терпеливо объясняющим правила. Тут же его тянет пообщаться с «Тамарочкой» и «Коленькой», другими наставниками, уже занявшими свои кресла. Он перегибается через подлокотник, чтобы лучше их слышать в галдеже, стоящем на студии: зрителей уже запустили, и они рассаживаются по местам, режиссёр ругается со световиками в микрофон, оркестр настраивает звук. У Сашки через пять минут начинает болеть голова от шума и мерцающего света. Она косится на сокровище, но он, судя по всему, прекрасно себя чувствует. Ну, это самое главное, а она и потерпеть может.