Фамильярам слова не давали! - стр. 14
Тетушкина отповедь проняла, я даже тост обратно положила. Захотелось рассказать ей об «обходительном» Тигрии, но выражение лица Патриции подсказывало, что она воспримет все как ребячество. И я нанесла ответный удар:
– Смотрю, ты быстро простила драконов, забыла сестру.
Тетя промолчала, нарочито громко мешая ложкой сахар. А я поспешила закрепить успех:
– Да, Крылатые лорды обходительны, вежливы, но ровно до того момента, когда получат свое. Тогда весь лоск слетает, вылезает неприглядная суть.
– Я ведь не замуж за него выходить предлагаю, – возразила Патриция. Мои слова ее задели. – Или ректор к тебе приставал?
Соврать я не могла и покачала головой.
– Он просто копался в моем белье. В буквальном смысле. А до того едва не сбил моторной каретой.
– И вел себя по-хамски, – подала голос Ара.
Кошка уже поела и теперь грела пузико у изразцовой печи, растянувшись практически от стенки до стенки.
Патриция метнула на нее короткий взгляд и посетовала:
– В мое время домашние животные в разговоры хозяев не вмешивались.
После она обратилась уже ко мне:
– Уверена, ректор уже сто раз извинился, но я тебя знаю: ты не прощаешь.
– Драконов, тетя, только драконов.
Взор сам собой обратился к акварели за стеклом.
– Ты должна согласиться, Орланда. – Голос Патриции изменился, заставил с тревогой обернуться, ловить каждое слово. – Ты знаешь, я не из пугливых, но мне страшно. Очень страшно, особенно по ночам. Останься хотя бы на полгода. Ради меня.
Я придвинула стул ближе к тете и взяла ее за руку. Патриция побледнела, пальцы едва заметно подрагивали. Теперь, то ли из-за света, резко обозначавшего тени возле носа и рта, то ли из-за тетушкиных переживаний, с сожалением убедилась: она постарела.
Словно прочитав мои мысли, Патриция пробормотала:
– Старики больше всего боятся смерти, а она бродит рядом.
– Брось, ты проживешь еще сто лет!
Расчувствовавшись, чмокнула тетю в лоб.
– Я не о том, Орланда, – покачала головой тетя. – Ректор написал, что случилось с прошлой ведьмой?
– Она умерла. Старая была.
– Старая, но умирать не собиралась. Ей помогли.
По гостиной словно пролетел порыв ледяного ветра, поиграл пламенем свеч. Поежившись, я отхлебнула чаю. О насильственной смерти моей коллеги ректор даже не заикнулся.
– Ее нашли повешенной в собственной спальне, – продолжила Патриция. – Под ногами, прямо на постели, нарисована пентаграмма. Несчастная успела закоченеть, болталась в ночной рубашке и домашних туфлях. Окно закрыто, дверь тоже.
Инстинктивно я обернулась. Вдруг таинственный убийца сейчас наблюдает за нами? Разумеется, ничего, за окном только темнота рано наступившей осенней ночи.