Фальшивые боги. Часть 2. Трудный путь изгоя - стр. 46

С самого начала политической карьеры Уэ стремительно рос, достигал новых высот и трудился на благо государства. И он не мог смириться с таким неожиданным финалом.

Но вот прошёл месяц его заключения в одиночной камере с пожизненным приговором без возможности обжалования. Уэ лишили имени, положения в обществе и всех прав. Как рецидивиста, совершившего несколько самых тяжких преступлений, его поместили в тюрьму с жёсткими условиями содержания. Пока лето, здесь было терпимо. Но каково тут будет зимой, если заключённому не положено одеяло, а отопление и электроснабжение в камере не предусмотрено? К тому же на единственном крохотном окошке под потолком нет стекла. За всем этим явно прослеживался чей-то злой умысел.

Непривычно громко лязгнул дверной замок. Как же давно слышал Уэ этот звук. В последний раз – когда хотел повеситься. С адвокатами и дознавателями он общался через крохотное окошко, в которое дважды в день ему давали еду. Странно, что к заключённому ноль один вообще кого-то пустили. Ведь в приговоре особо указано: преступник ограничен в общении с кем бы то ни было, даже с родными и близкими. Он умер для остального мира.

«Почему меня не убили? – порой спрашивал себя Уэ. – Разве это не проще?»

Но его берегли. Когда после суда, вынесшего страшный приговор и навсегда закрывший Уэ возможность возвращения к обычной жизни, он хотел совершить самоубийство, его попытку сразу пресекли. Значит, за ним постоянно велась слежка.

Лениво, с надрывом, скрипнули петли давно не открываемой двери, и в тёмную камеру ворвался свет. Заключённый невольно закрыл глаза, привыкшие к тьме. Когда же он смог поднять веки, то увидел стоявшую в проёме огромную фигуру посетителя.

«Разве такое здесь возможно?» – подумал Уэ. – Даже с адвокатами я общался через окошко».

Впрочем, после балаганного суда он уже ничему не удивлялся.

Надзиратель услужливо подал фонарь посетителю, ведь в камере нет освещения. Гость неспешно прошёл к узкому столу, привинченному к стене, и уселся на единственный металлический табурет, вмонтированный в пол. Дверь сразу закрыли, и все звуки смолкли.

Глаза заключённого подмечали любые мелочи, и он невольно проникался к гостю. Его интриговала личность, к которой даже неподкупные тюремные стражи относились с почтением. Уэ был полон неясных предположений и надежд. Ему ведь осталось лишь мечтать, что справедливость восторжествует и его, наконец, освободят.

– А у тебя здесь неплохо, Уэ, – раздался голос, который узник не ожидал услышать. – Сухая камера, много времени, чтобы обдумать свои неблаговидные поступки и, как я убедился, хорошая еда.