Фалько - стр. 26

– Я знаю, кто у этой дамы в любовниках… Один, видишь ли, командует нашей авиацией и приходится кузеном генералу Ягуэ[9], а другой – маркиз де чего-то там.

– Действующие любовники?

– Вот на этот счет данными не располагаю. Однако Пепин Горгель, ее муж, – тварь довольно ядовитая. И при пистолете.

– Ничего, он сейчас на фронте, под Мадридом, – ответил Фалько. – Родину защищает.

Он одернул свою темно-синюю тужурку. Сдвинул фуражку немного набекрень и на самые глаза. Улыбнулся:

– Ну, как я выгляжу, господин адмирал?

Тот оглядел его критически:

– Даже в форме ты – вылитый альфонс.

– Эх, не по той стезе я пошел.

– Прочь с глаз моих.

Ускорив шаг, он догнал ее на выходе из галереи. Ческа словно бы удивилась его появлению. Он очень непринужденно притерся борт к борту, снял и взял под мышку фуражку, прежде чем склониться к протянутой ему руке в лайковой перчатке. Какой счастливый случай, какая чудесная погода, какой солнечный день и все прочее. Фалько с безупречной учтивостью исполнял светский ритуал встречи, которая, казалось, была приятна этой женщине. Глаза ее, напоминавшие цветом незрелую пшеницу, а от солнца посветлевшие, сияли. И, по мнению Фалько, создавали пленительный контраст смуглой коже и дерзко торчащему носу, заставляя предположить, что была у нее в роду какая-нибудь цыганская плясунья с бубном, а потом несколько поколений знойных красавиц обретали утонченность и изысканность в мастерских художников, на выложенных изразцами патио, в роскошных гостиных провинциальных столиц. Фалько, вспомнив слова адмирала про командующего авиацией и про маркиза, а потом и про мужа, на мадридском фронте получившего под начало роту марокканцев, почувствовал, как вдруг что-то заныло в душе, и в этом странном ощущении беспорядочно слились воедино ревность, азарт соперничества и вожделение.

– Далеко ли собрались, Ческа?

– В Комитет патриотической помощи. У меня там кое-какие дела.

– Это восхитительно… Вносите посильный вклад в наш национальный крестовый поход?

– Ну а как же иначе может быть? – ответила она с шутливой обидой. – Это долг каждой испанки.

– Вы правы, правы. Позвольте вас проводить.

– Кто же вам не дает?

Они медленно двинулись по улице Бордадорес.

– Вы, я вижу, тоже в крестоносцы подались? – сказала она, глазами показав на его военно-морскую форму.

– Не мог остаться глух к стенаниям отчизны.

– И нужды нет, что до ближайшего моря триста километров?

– Ну, в наше время расстояние – не преграда.

– Это верно, – она еще несколько раз окинула его оценивающим взглядом. – Так или иначе, форма вам очень к лицу.