Фаина Раневская - стр. 3
До сих пор точно не известно, почему Фаина не окончила гимназию. Она утверждала, что упросила родителей забрать ее оттуда: строгий распорядок наводил на нее тоску, а насмешки однокашниц, невзлюбивших нескладную девчонку-заику, были невыносимы. Но, вероятно, ее попросту отчислили – Раневская сама признавала, что, будучи одной из первых учениц по гуманитарным дисциплинам, приводила в ужас преподавателей точных наук. Впрочем, у родителей была возможность дать дочке хорошее домашнее образование – они надеялись, что, научившись играть на фортепиано, овладев французским языком и секретами вышивания, Фаина пополнит ряды благовоспитанных домохозяек и примерных жен.
Но девочка «заболела» театром. Она больше всех ждала семейных выездов в театр, с замиранием сердца следила за происходящим на сцене и не хотела уходить домой. Когда она впервые испытала желание самой выйти на подмостки? Фаина Георгиевна утверждала, что актрисой она себя осознала в возрасте около пяти лет. Умер ее младший братик; она очень жалела его и целый день проплакала, но все же украдкой посмотрела на себя в зеркало – «было интересно, какая я в слезах?». Впоследствии такое детское любопытство («как я выгляжу?») превратится в суровую, беспощадную требовательность к себе – быть на сцене настолько достоверной, насколько это возможно, не давать себе ни малейшего повода расслабиться или схалтурить!
«В городе, где я родилась, было множество меломанов…
Однажды в специальный концертный зал пригласили Скрябина. У рояля стояла большая лира из цветов. Скрябин, выйдя, улыбнулся цветам. Лицо его было обычным, заурядным, пока он не стал играть. И тогда я услыхала и увидела перед собой гения»
(Ф. Г. Раневская)
Кстати, о халтурщиках. Им, по собственному признанию Фаины Георгиевны (уже заслуженной артистки), она «с наслаждением била бы морды».
«Профессию я не выбирала – она во мне таилась» (Ф. Раневская)
Очень интересно читать обрывочные записи Раневской, которым так и не было суждено превратиться в толстую книгу воспоминаний. Это целая галерея образов, психологических зарисовок, странных, смешных (а иногда и трагических) ситуаций, которые потом превращались в материал для актерского ремесла. Как будто ее память выхватывает из прошлого обрывки разговоров, фразы, лица – и все это, при абсолютном нежелании автора расписать перед почитателями историю своей жизни, тем не менее складывается в единое, цельное полотно. И мы начинаем понимать, в чем секрет мастерства Раневской: в острой наблюдательности, в непосредственной – до болезненности – реакции на все происходящее,