Фабио и Милена - стр. 8
– Я кивал отцу и меня совсем не волновало, что он там мне объяснял: дистанция, хвосты, не убивай невинного – я ведь все это прекрасно знал. Я запомнил, как он мне в конце сказал: «Ты ведь забудешь все, забудешь даже как тебя зовут. Твой палец онемеет, винтовка станет холодной, тяжелой и вовсе исторгающей смерть. Тебе покажется что она выстрелит не в твоего врага, совсем нет голубчик, тебе покажется что она выстрелит в тебя, помяни мое слово, если ты не послушаешь меня сейчас же!» – так-то он сказал мне и как в воду глядел, все произошло именно так. В тот день я поднимался по лестнице на крышу здания, а там кошки шипят мне навстречу, одна и вовсе начала мочиться, все эти мелочи: грязная лестница, на другом этаже чья-то порванная рубашка, словно бы сдернутая с человека насильно – все это навалилось в одну кучу страшным давлением. Во рту у меня пересохло, я чувствовал себя как в пустыне, дергался при каждом шорохе, губы у меня, казалось, отсохли совсем. Я поднялся и вытащил винтовку, мы тогда носили оружие в специальных сумках-чехлах чтобы другие киллеры узнавали своих по сумкам. Нелепый я был и самоуверенный, а в итоге все вышло, как и предсказывал отец. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, к тому же я не мог никак надышаться и совсем задыхался… Что ж, я когда увидел человека, которого должен был убить, то замялся и не выстрелил, а побежал за ним пытаясь догнать его и пристрелить в каком-нибудь переулке, где никто нас не увидит. Я нагнал его и у меня появился шанс, а он обернулся на меня, выпучил глаза как овечка, жаждущая жизни, так будто он все понял, как увидел кожаную сумку и остановился. Я сказал ему что не стану его убивать при условии, что тот немедленно и бесследно исчезнет, что он и сделал… И живет себе сейчас в Америке преисполненный благодарности и пишет открытки, письма присылает. Я к нему здорово привязался, он мне теперь как брат, приезжал ведь даже пару раз, совсем изменился, он ведь когда тебя увидел в первый раз даже ахнул вовсю, ты была красавицей даже в таком раннем возрасте доченька, жаль ты его не помнишь, интереснейший человек.
– Да жалко, что не помню. – Улыбалась отцу Милена, она любила эту историю.
Так они проследовали после концерта домой. Солнце заходило за горизонт, где-то слышались крики о помощи – работа какого-то киллера, вокруг играла музыка оркестра, которая, кажется, долго еще будет играть в головах тех, кто ходил внимать их чудной музыке.
Глава 3.
С благословением своего отца Милена отправилась на очередное задание. Фабио замечал, как тревожные мысли, посещавшие его голову, повергали его в неутолимые переживания причиной которых послужила предыстория преступника, не отличавшаяся особой хладнокровностью, но выделяющаяся беспросветностью этих скверных деяний. Потемкин Леонид был освобожден из тюрьмы, на попечении которой он пребывал долгие годы. Бывший насильник и убийца детей – он вышел на волю как свободный человек не имеющий страшного прошлого за спиной и теперь, когда ему не угрожало пожизненное заточение и смерть в четырех стенах пропитанных общим страданием заключенных вместе с той беспричинной злобой которой они повсеместно руководствуются. Он со всей святостью прирожденного преступника, ограниченного скудным разумом, нарушенным внешним миром и переконструированным внутренним взялся за старое.