Эйсид-хаус - стр. 7
Для других Амстердам был волшебным местом. Жаркое лето; молодые люди, наслаждающиеся достопримечательностями города – олицетворения индивидуальной свободы. Для меня же он был скучной чередой размытых теней. Яркий солнечный свет раздражал меня и я редко выбирался из дома до наступления темноты. Днем я смотрел по телевизору программы на английском и голландском и курил много марихуаны. Рэб оказался далеко не гостеприимным хозяином. Абсолютно не чувствуя своей нелепости, он сообщил мне, что в Амстердаме известен под именем Робби.
Отвращение ко мне Рэба/Робби казалось вспыхивало ярким пламенем за маской его лица, выкачивая кислород из маленькой передней, в которой я устроил себе лежбище. Я замечал, как мускулы его скул дергались в едва сдерживаемой ярости, когда он приходил домой – грязный, мрачный и усталый от тяжелой физической работы, – и находил меня, размякшего перед ящиком с привычным косяком в руке.
Я был обузой. Я провел здесь всего четырнадцать дней, будучи три недели на чистяке. Физические симптомы отнятия пошли на убыль. Если можешь продержаться месяц, у тебя есть шанс. Тем не менее, я чувствовал, что пришло время подыскать себе свою квартиру. Моя дружба с Рэбом (теперь, разумеется, переименованным в Робби) не выжила бы на основе смоделированной мною односторонней эксплуатации. А что еще того хуже – мне было на все насрать.
Однажды вечером, примерно через две недели после того, как я у него поселился, Рэб решил, что с него достаточно.
– Когда ты соберешься начать искать работу, мужик? – спросил он с явно напускным безразличием в голосе.
– Я ищу, приятель. Вчера прошвырнулся по городу, попробовал поискать кое-какие мазы, понимаешь? – неприкрытая ложь, сказанная мной с изобретательной искренностью.
Так мы и жили – наигранная цивилизованность с подтекстом обоюдного антагонизма.
Я сел на 17-й трамвай, шедший в центр из небольшого депрессивного квартала Рэба/Робби в западном секторе. Ничего и никогда не происходит в таких местах, как наше, голландцы называют их Slotter Vaart; Везде панельные стены и бетон. Один бар, один супермаркет, один китайский ресторан. Везде одно и то же. Необходим центр города, чтобы уловить дух места. Я мог опять вернуться в Уэстер Хэйлис или на Кингсмид, в одно из тех мест, от которых я и смотался сюда. Только убежать мне не удалось. Один мусорный бак в трущобах в стороне от action strasser ничем не отличается от множества других, и не важно, в каком городе он находится.
В своем нынешнем душевном состоянии я ненавидел любое общение с людьми. И Амстердам – скверное место в такой ситуации. Не успел я задымить в Дамраке, как тут же ко мне пристали. Я ошибся, начав озираться по сторонам, пытаясь сориентироваться.