Эй, там, на летающей соске! - стр. 24
Распелёнываем Иксика… (Нет, совершенно не помню этого первого пеленания! Помню лишь своё волнение, свои непослушные, забывшие, как это делается, руки). «Ничего себе, опытная мама!» – изумляюсь я сама себе. Оказывается – всё, как в первый раз! Хрупкое, как у неоперившегося птенца, тельце, к которому боязно прикоснуться: кажется, в нём всё так непрочно! Гноящийся пупок, кровоточащая попка – наследие «фирменного» роддома. (Пупок мы будем лечить целый месяц, с попкой тоже придётся повозиться, чтобы зажила. Такое впечатление, что детку вообще ни разу не перепелёнывали и в последний момент отодрали грязную пелёнку прямо с кожей!)
Потом Ксюша водружается в свою кроватку! Подходит робеющий Антон. «Прикоснись к ней». «Ой, что ты! Боюсь…» И тогда я беру его упирающуюся руку, ласково притягиваю её к Ксюшиной лапке (она действительно похожа на птичью лапку), – и… крошечные пальчики цепко хватают Антона за указательный палец. На одной фаланге Антонового пальца – четыре Ксюшиных.
«Ну, вот и поздоровались, – говорю я. – Ксюша, это твой братец. Антончик, это твоя сестрица». «Ужас, какая маленькая!»
И – завертелось волшебное колесо! Которому вертеться ни один день, ни один месяц…
Кормления—пеленания—кормления—пеленания—купания —пеленания—кормления—гуляния—кормления—пеленания…
Первая ночь дома
Всю ночь лил дождь, и она спала. Спала, не просыпаясь, не издавая ни шороха, ни звука. А я всё равно не спала, не в силах воспользоваться этой короткой передышкой перед долгим марафоном. Всю ночь прислушивалась к её дыханию. А оно было неслышным, как у птенца. То и дело вставала и подходила послушать.
Облако прохлады над кроваткой!.. Дочка моя ещё не могла надышать, обогреть пространство вокруг себя. И под одеялом у неё было прохладно. Внутри прохладнее, чем снаружи.
Господи, какая же она ещё маленькая! А зима – только в начале…
Цепь чудес
Вчера, когда я вернулась из роддома с малышкой Ксюшей, – мой сын подарил мне цепочку. Сделанную его руками в те дни и вечера, когда решалась наша с Ксюшей судьба.
Почти две недели мы были в разлуке. – Самая долгая разлука за всю нашу жизнь…
Эта цепочка сделана из обычной медной проволоки, но она насыщена такой силой любви и ожидания, что кажется, будто сделана из самого драгоценного металла.
В цепочке семьдесят семь звеньев. Семьдесят семь обращений ко мне и – к Небу…
Я надела её и едва не разрыдалась. Так остро я ощутила неразрывность связи с моим мальчиком.
…А под утро, когда все в доме спали, всё моё драгоценное семейство: мой муж, мой сын и моя дочь, – я не спала и придумала название Антошиному подарку: «Цепь чудес».