Размер шрифта
-
+

Европа против России. 1812 год - стр. 25

Он писал несколько раз императору Александру с этой целью. «Ныне, – говорил он в одном из своих писем, – повторяется то же, что я видел в Пруссии в 1806 году и в Вене в 1809.

Я остаюсь другом Вашего Величества, если даже роковая судьба, увлекающая Европу, вооружит наши народы друг против друга. Буду соображаться с поступками Вашего Величества; никогда не подниму оружия первый; войска мои двинутся вперед, когда вы уничтожите Тильзитский трактат.

Я первый прекращу вооружения, если вы покажете такую же доверенность. Раскаивались ли Вы когда-нибудь в доверии, мне оказанном?»

Русский император был тверд и, чувствуя справедливость своих требований и желаний, повторял их, не соглашаясь ни на какие уступки…»

Есть и отечественные историки, которые утверждают, что Бонапарт нового противостояния с Российской империей не хотел, но был вынужден пойти на начало такой войны. Так, Н.А. Троицкий в одной из своих работ пишет следующее:

«Наполеон не хотел этой войны. С момента своего прихода к власти он стремился к миру и союзу с Россией. Ни в 1805‑м, ни в 1806–1807 гг. он не поднимал меч против нее первым. Теперь же воевать с Россией было для него еще труднее и опаснее. С 1808 г. он мог вести новую войну как бы одной рукой; другая была занята в Испании, отвлекавшей на себя до 400 тыс. его солдат. Учитывал он и пространства России, равные почти 50 Испаниям, тяготы ее климата, бездорожья, социальной отсталости (крепостных крестьян он прямо называл «рабами»)».

В подтверждение этого Троицкий ссылается на известное признание Наполеона своему министру полиции дивизионному генералу Рене Савари, герцога де Ровиго, который был ему беззаветно предан. Перед отъездом в Великую армию император сказал главе полицейского ведомства Франции слова, которые вписались в историю:

«Тот, кто освободил бы меня от этой войны, оказал бы мне большую услугу».

Но это только слова, сказанные доверительно близкому человеку. Других подобных свидетельств почти нет. Далее Н.А. Троицкий пишет:

«Что же заставило его идти на такую войну (оказавшуюся для него роковой) против собственного желания? Сила обстоятельств, столкновение интересов французской буржуазии и российского поместного дворянства. У Наполеона была «идея фикс» – континентальная блокада. Только она могла обеспечить ему победу над Англией и, следовательно, европейскую гегемонию.

Препятствовала же осуществлению блокады только Россия, нарушавшая при этом подписанный ею Тильзитский договор. Переговоры с ней (даже на высшем уровне) ничего не дают. Значит, по логике Наполеона, надо принудить Россию к соблюдению блокады силой».

Страница 25