Еврейская сага - стр. 9

Вениамин Аронович понял, что причиной возникшего вокруг него переполоха стала публикация его научной теории, и ответил отказом, так как не мог поступить иначе, и его на время оставили в покое. Он и его семья к этому времени уже успела вкусить немало подлостей и унижений. Он стал другим человеком, вдохнул воздух свободы, познакомился с единомышленниками, начал вникать в проблемы иудаизма и соблюдать заповеди и его намерения репатриироваться в Израиль стали незыблемым стимулом, питающим его упорство и убеждённость. Не раз его видели выходящим их хоральной синагоги на улице Архипова, ставшей в те годы местом встречи отказников и учеников подпольных иешив. Посетители синагоги знали, что она находится под пристальным наблюдением КГБ, но желание жить нормальной еврейской жизнью было сильней их страхов и опасений. Вениамин Аронович стал носить кипу, которую сразу же заметили соседи. Это раздражало их, они принялись судить и рядить, обвиняя его, а заодно и всех евреев, в предательстве и измене Родине. Дети слышали разговоры родителей, перенимали их недовольство и ненависть, и невольно становились участниками травли. Когда он появлялся во дворе, его преследовала ватага мальчишек, кричавшая в след оскорбительные слова. Доставалось и его детям, Семёну и Лине, но они гордо проходили мимо беснующейся детворы, понимая, что это лишь отголоски антиеврейских настроений, царивших в доме.

Друзья были в растерянности, не понимая смысл и причины происходящего.

4

В субботу вечером Наум Маркович Абрамов, отец Саньки, сидел в кресле возле полуоткрытого окна, предаваясь отдыху после напряжённой недели. Свет торшера падал на лежащий на его коленях свежий номер журнала «Новый мир». Инна Сергеевна, мама Саньки, возилась на кухне, готовя традиционный салат из помидоров, огурцов и зелёного лука со сметаной. В духовке газовой плиты пеклась картошка в мундире, и густой запах овощей смешивался с терпкими запахами осени, проникающими сюда из открытой форточки.

– Наум, позови-ка Саньку, – услышал он голос жены, – скоро будем ужинать.

– Сейчас посмотрю, где он, – откликнулся Наум.

Он поднялся с кресла и выглянул в окно. С высоты третьего этажа двор хорошо просматривался и он сразу же заметил сына в окружении друзей.

– Санька, поднимайся, мама зовёт, – негромко сказал Наум, но сын его услышал и поднял голову.

– Хорошо, папа.

Он стремглав поднялся по лестнице, по обыкновению не воспользовавшись лифтом, и открыл входную дверь.

– Ну, что слышно, Саня, – спросил отец, заметив непривычное выражение растерянности на его лице.