Еврейская сага - стр. 30
Ромка попытался сосредоточиться на домашних заданиях, но вскоре оставил попытки и, набросив на себя куртку, спустился во двор. Илья и Саня сидели на скамейке, где они обычно собирались по вечерам после уроков, и, увидев Рому, удовлетворённо загудели.
– Привет, что-то ты сегодня задержался. Мы уже хотели разойтись, – пробасил Илюша.
– Отец от нас уходит. Он только что вышел, приходил вещи свои забрать.
– Да ты что?! Ну и ну, – завопил Илья. – Как ты теперь будешь с одной мамкой?
– А что можно сделать? – вздохнул Ромка. – Я слышал из моей комнаты, как она плакала, но ничего не сказал. Зачем? Ей и так плохо.
Он замолчал и уставился в темноту двора, за которой виднелись далёкие уличные фонари. Замолкли и ребята, не зная, как поддержать друга в незнакомой ещё им беде и пытаясь по-своему осознать новую реальность. Мир взрослых бесцеремонно и беспощадно вторгался в их мальчишеский мир, разрушая иллюзии уходящего в прошлое детства.
В конце октября зарядили холодные дожди, а в начале ноября выпал первый снег, который в тот же день и растаял, оставив под деревьями в парках и палисадниках серые пожухлые островки. Мокрый двор опустел и затих, группы детей выплеснулись на тротуары широких улиц, ища там новых приключений.
Предсказание Наума Марковича оказалось верным: по Москве прошёл слух о разрешениях на выезд, сборах и проводах отказников. В конце ноября визы получила и семья Гинзбург. Её неспешная жизнь сменилась беспокойной суетой – советская бюрократия в вопросах эмиграции достигла своего апогея, требуя бесчисленное количество справок и документов, зачастую противоречащих друг другу. Наконец бега по инстанциям завершились, и настало время сборов, упаковки и отбора самых нужных вещей, и сердечных травм и переживаний – вещи прирастают к людям множеством невидимых нитей, разрыв которых причиняет им порой острую душевную боль. Таможня привычно поиздевалась над Вениамином Ароновичем, не желая пропускать его упакованную в картонные ящики огромную научную библиотеку, и тщательно перетряхнула одежду и обувь в поисках валюты и драгоценностей. Но ничего не нашла и найти не могла – семья Гинзбург не везла с собой ничего, кроме своих мозгов. На проводы явилось множество людей, и друзья весь вечер с интересом наблюдали за приходящими и уходящими гостями.
– Никогда не думал, что в Москве так много евреев, – сказал Ромка. – Всё идут и идут.
– А это только их родственники, друзья и знакомые, – заметил Санька.
– Может, тоже зайдём попрощаться? – предложил Илья.
– Думаешь, Биньямину сегодня до нас? И кто мы ему такие? Нет, не стоит нам к нему являться, – поразмыслив, заявил Ромка.