Евпатий Коловрат. Последний герой Древней Руси - стр. 24

Исследователи отмечают, что «написанные в 1220—1230-е годы иконы – самые “грекофильские” в ряду произведений владимирских мастеров XII–XIII веков»[35]. Это говорит в первую очередь о заметном увеличении числа византийских мастеров, работавших в княжестве.

Таким образом, как раз во времена путешествия иконы святого Николая из Корсуни в Рязань имел место пусть локальный, но оставивший заметный след в истории процесс переселения подданных Византийской империи в северо-восточные русские земли. В силу расстояния и трудностей пути он не носил массового характера, но дорога из Византии на берега Оки была проторена.

Интересно, что совсем незадолго до перенесения иконы святителя Николая аналогичный путь из византийских земель в Рязань проделали еще две иконы:

– Богоматерь Одигитрия, перенесенная епископом Ефросином Святогорцем[36] со святой горы Афон. Эта чтимая святыня находилась в Успенском соборе Рязани и также упоминается в источниках в связи событиями 1237 года[37]. В настоящее время образ хранится в собрании Рязанского музея-заповедника;

– икона Иоанна Богослова, написанная в Царьграде и находившаяся в основанном князем Ингварием Ингваревичем около 1220 года Ольговом монастыре. По преданию, икона была прислана патриархом в дар рязанскому князю. Образ не сохранился до нашего времени, как не сохранились и документальные свидетельства о его происхождении, но сам факт предания в очередной раз подчеркивает наличие связи между Рязанским княжеством и осколками Византийской империи.

После ряда приключений Евстафий вместе с иконой и семейством добрался до рязанских пределов. И здесь по милости святого Николая в истории появляется новое действующее лицо – внук рязанского князя княжич Федор Юрьевич. Именно ему явился во сне Угодник и повелел встретить свой образ, сообщив, что за это действие Господь «дарует тебе венец царствия небесного, и жене твоей, и сыну твоему». Неженатый и бездетный князь сильно подивился этому обещанию, но волю святого выполнил.

Хотя «Повесть о Николе Заразском» является единственным источником, сообщающим нам сведения о деятельности и самом факте существования князя Федора Юрьевича, историки склонны считать его исторической фигурой. Летописи ничего не сообщают о нем, но они вообще сообщают нам весьма мало сведений о рязанской княжеской династии, в родословных таблицах рязанских князей то и дело попадаются пропуски и знаки вопроса. К тому же бездетность князей – явление весьма редкое и гораздо более заметное. С точки зрения христианского сознания дети – это благословение Божие человеку. А в отношении князя – это благословение не только ему, но и его уделу. Поэтому отсутствие в летописях указания на бездетность князя Юрия Ингваревича позволяет предположить, что дети у него были. Почему бы его сыну не носить имя Федор? Тем более что это имя не являлось редким в княжеских святцах. Его, к примеру, носил отец Александра Невского, князь Ярослав Всеволодович. Не исключено, что и рязанский княжич Федор имел помимо христианского и некое языческое имя вроде Олега или Святослава. Но мог и не иметь – как раз в этом поколении князей христианские имена начинают теснить языческие: из девяти детей все того же Ярослава Всеволодовича семеро носят христианские имена и лишь один – Ярослав (первый князь тверской) нехристианское, имя еще одного княжича осталось неизвестным